Западный мир, не имеющий настоящих исторических вызовов, раздувает слона из северокорейской мухи

У Соединенных Штатов Америки сейчас, как говорится, непруха. Сперва теракт в Бостоне, потом чудовищная техногенная авария в Техасе. Взрывы, трупы, раненые. И на фоне этих вполне реальных трагедий как-то ушла на второй план подзабылась катастрофа, предрекавшаяся, приковывавшая к себе внимание всей американской образованной общественности, — война в Корее.

Есть теория, согласно которой мысль материальна: если сильно чего-то не чтобы даже хотеть, а просто ждать или бояться, это что-то непременно случится. Происходящее в США эту теорию в некоторой степени подтверждает.

После жертв марафона и пожаров история с КНДР померкла. При этом никакой особой разрядки в отношениях с Пхеньяном нет — северокорейское информационное агентство ЦТАК по-прежнему сыпет ультиматумами от лица Вождя, северокорейское ТВ угрожающе завывает, промышленная зона Кэсон — единственный совместный экономический проект обеих Корей — не функционирует, линии экстренной связи между военным руководством Севера и Юга не работают. Кризис продолжается, а интерес к нему ослаб.

Причем не только в США с их бостонскими и техасскими кровопролитиями, но и западный мир в целом к корейской теме охладел — он не выдерживает длительного адреналинового шторма.

Не выдерживает, но все же нуждается время от времени во внешнеполитическом адреналине, хочет, чтобы что-то опасно-бодрящее впрыскивалось иногда в ветхие вены, будоражило вялую западную кровь. Не надолго, не по-настоящему, чтобы не устать от опасности. Время от времени Западу нужно чувство врага. Иначе невозможно объяснить отношение к ритуальным истерикам КНДР как к чему-то серьезному.

После падения Берлинской стены и крушения Восточного блока на планете воцарилась на время звонкая, оглушительная тишина. Запад остался один на один с собой. Американский политолог японского происхождения Френсис Фукуяма воспел эту тишину как «конец истории». США, оказавшись со своими союзниками одни под огромными сводами зала мировой истории, какое-то время гонялись за мелкими мышами — Саддамом Хусейном, боснийскими сербами, сомалийскими повстанцами, гаитянской хунтой. Всех передавили тапочкой. Воцарилась смертельная скука.

Дальше возник новый враг — фанатичная исламистская волна. Этот враг пролил немало крови, дал какое-то количество острых сюжетов для западного кинематографа. Но все же это не то, чего он желал. Это был не тот враг, который позволяет по-настоящему щекотать нервы наций. От исламистских групп не исходит ощущение необоримой мощи. Нет ордунга, нет гигантской беспощадной машины. Это не то, что дает западной цивилизации чувство жизни, — а ведь настоящая жизнь возможна, только когда есть борьба. Настоящей борьбы, а следовательно, настоящей жизни нет.

Когда-нибудь Китай, возможно, обретет в глазах Запада нужный градус демонизма, и китайский ландшафт станет ареной жизни и борьбы вечно молодого Джеймса Бонда и героев стареющего Сильвестра Сталлоне. Пока же Бонд и герои Сталлоне борются против каких-то киберавантюристов или бирманских оборотней в генеральских погонах, и все это не впечатляет, не интересно, забывается сразу после окончания киносеанса. Впечатления идут в урну вместе с пакетом из-под чипсов.

Нужно чувство настоящего врага. Российская Федерация Владимира Путина этим требованиям не отвечает — ни с эстетической, ни с идеологической, ни с какой либо еще точки зрения. Переферийная страна, смертельно скучная. Именно поэтому американцы и западноевропейцы ищут чего-то большего.

Излюбленная тема — воскрешения нацистов. Не уличных скинхедов-отморозков, а тех самых немцев в красивой форме со стальными глазами. Норвежский фильм «Мертвый снег», где в реальность врываются воскресшие солдаты Третьего рейха, фильм «Адский бункер», опять же о нацистских солдатах-зомби, и вершина (на данный момент) стиля — «Железное небо», о вторжении армад нацистских летающих тарелок с Луны на Землю. Это фильм, который финский режиссер Тимо Вуоренсола создавал при помощи краундфандинга — то есть опираясь на народное чувство необходимости такого зрелища.

Нацисты — вообще идеальный образ врага, Волнующая, грозная эстетика, запредельная в своей непримиримости, чуждости современным гуманистическим шаблонам. Абсолютно инопланетная идеология. А главное: нацисты доказали — делом, а не словом — свою опасность для современной цивилизации. Они ведь чуть не победили семьдесят лет назад. Им не хватило каких-то двух десятков дивизий, пары сотен бомбардировщиков, чтобы взять Москву, перерезать волжскую артерию, выйти к берегам Суэцкого канала. Пары лет для того, чтобы быть способными закидать ревущими ракетами с ядерными зарядами Лондон. Нацисты в качестве врага круче, чем СССР. Угроза со стороны СССР — это в значительной степени понты, декларации. А нацистские панцер-дивизии давили американцев в Арденнах, в декабре 1944-го, всего за полгода до окончания войны в Европе. И с нацистами в отличие от красных невозможен диалог.

Но так как Гитлер давно мертв, и никто из его последователей, судя по всему, не смог удрать ни в Антарктиду, ни на Луну, так как СССР также невозвратим, а тоскующий по нему Путин смешон со своими Мюнхенскими речами — остается Северная Корея или какой-нибудь Иран. Слишком долго думать о враге — нервы не выдерживают, но совсем не думать — тоже никак не возможно.

Материал подготовили: Аглая Большакова, Мария Пономарева