Когда весной-летом прошлого года Турцию сотрясли масштабные народные волнения, спровоцированные рядовой, в общем-то, градостроительной проблемой (намерением властей реконструировать парк Гези в Стамбуле), стало ясно, что у главы турецкого правительства Реджепа Тайипа Эрдогана серьезные проблемы.
О серьезности этих проблем говорило в первую очередь то, с какой легкостью казавшееся незначительным и локальным противостояние гражданских активистов и властей Стамбула из-за судьбы парка Гези вылилось в полноценное восстание, в котором противоборствующие стороны не использовали разве что боевое огнестрельное оружие.
Материал по теме: «Турецкий протест, в который вовлечены образованные и думающие люди, — это реакция на фашистское поведение правительственных сил. А Эрдоган в такой момент уехал из страны. Может, решил карму почистить? Только странно как-то он ее чистит — газом…» — интервью с жительницей Стамбула. (ДАЛЕЕ)
Восстание Гези и площади Таксим во многом опрокинуло шаблонные сценарии гражданских революций сербского, грузинского и украинского образца, где детонатором социально-политического взрыва были нечестно проведенные выборы. До этого, кстати, неочевидность необходимости фальсифицированных выборов как важного условия революционной ситуации во всей красе продемонстрировала «арабская весна». Но если арабы в отличие от куда более европеизированных турок — сугубо ближневосточная тема, то уж украинская революция 2013–2014 годов еще раз, уже вполне по-европейски, подтвердила: выборы не важны, важно, чтобы общество приближалось к точке кипения, и любой повод может стать сигнальным выстрелом для масс.
В Турции уже в 2013 году точка кипения была достигнута, и это привело к взрыву, локализовать последствия которого властям удалось с большим трудом и только ценой колоссального полицейского насилия.
Впрочем, сегодня эхо Таксима и Гези во всю мощь грянуло над головой Эрдогана. На днях умерла восьмая жертва прошлогодних столкновений — 15-летний подросток Беркин Эльван. Он получил ранение, когда, идя в магазин за хлебом, случайно оказался в эпицентре боев. Полицейский, стрелявший по толпе баллонами со слезоточивым газом, попал тогда еще 14-летнему мальчику в голову. 269 дней Беркин боролся за жизнь в отделении интенсивной терапии стамбульской больницы. Лишь за день до смерти подростка формальный президент Турции Абдуллах Гюль пригласил к себе его отца и пожелал Беркину скорейшего выздоровления.
Сразу, как только стало известно о смерти мальчика, под стенами больницы начали собираться сотни людей. Вскоре на место прибыли грузовики и автобусы полиции, что вызвало предсказуемую реакцию — начались столкновения.
Уже через несколько дней массовыми акциями протеста были вновь охвачены и Стамбул, и Анкара, и множество других турецких городов. Десятки тысяч демонстрантов несли плакаты «Эрдоган — вор!» и «Правительство воров», «Тайип, убийца!». Полиция применила против участников акций водометы и слезоточивый газ.
Вторая волна «турецкой весны» показала, что Эрдоган за последний год не сделал ровно ничего для того, чтобы если не расположить к себе «рассерженных горожан» страны, то хотя бы как-то снизить степень недовольства своим режимом. Все те же предпосылки «турецкой весны», которые существовали в мае 2013 года, сохраняются и теперь: неприятие жителями крупных городов исламизации страны, накат правительства Эрдогана на ценности основанной Кемалем Ататюрком светской республики, давление на прессу и оппозицию, растущая коррупция.
Однако теперь Эрдогану еще сложнее, чем 10 месяцев назад. Помимо либеральных, левых и националистических сил, которые противостояли премьеру, появился новый влиятельный противник — Фетхулах Гюлен, один из авторитетнейших турецких исламистских идеологов, основатель общественного движения «Хизмет» (также называемого «движением Гюлена») — разветвленной турецкой исламистской сети. Хотя Гюлен уже долгое время проживает в США, в «добровольном изгнании», он, несомненно, является одним из самых влиятельных турок на планете.
Отношения премьера-исламиста Эрдогана и мыслителя-исламиста Гюлена никогда, пожалуй, не были дружескими. Вместе с тем в определенные периоды Гюлен поддерживал эрдогановскую «Партию справедливости и развития». Так, в 2002 году Гюлен поддержал ПСР на парламентских выборах. Эрдоган и Гюлен действовали совместно и в 2007–2010 годах, когда начался судебный процесс «Эргенекон» — крупномасштабные следственные и судебные действия по разоблачению «заговора» подпольной организации «Эргенекон», в результате которой в тюрьмы были брошены сотни человек, в том числе высокопоставленные военные, писатели, журналисты. По некоторым данным, именно люди Гюлена, занимающие высокие посты в правоохранительных органах Турции, в том числе и в прокуратуре, занимались раскруткой дела «Эргенекона», стремясь раз и навсегда обезглавить турецкую армию — главного носителя ценностей светской республики Ататюрка и страшную угрозу исламистам.
Но в декабре 2013 года между Эрдоганом и Гюленом началась война.
Судя по всему, структуры Гюлена, пронизывающие весь госаппарат Турции, нанесли удар по Эрдогану после закрытия по решению правительства сети частных курсов «Дерсхане», в которую движение эмигранта-исламиста вложило значительные средства. Ясно, что и закрытие этих курсов не являлось актом на пустом месте, но было следствием растущей неприязни властолюбивого и авторитарного Эрдогана к Гюлену, чей авторитет у миллионов турецких исламистов непререкаем.
17 декабря было арестовано 56 человек, в числе которых четыре министра правительства Реджепа Эрдогана: глава МВД Муаммер Гюлер, глава Минэкономики Зафер Чаглаян, министр окружающей среды и градостроения Эрдоган Байрактар и министр по делам ЕС Эгемен Багыш. Всех их обвинили в финансовых махинациях на сумму в десятки миллиардов евро. Один из самых грандиозных скандалов в новейшей истории Турции, прозванный «Большая взятка», стал страшным ударом по правительству. Интересно, что расследование по делу правительственных коррупционеров вел прокурор Зекерия Оз, близкий к сторонникам Гюлена, ведь именно он вел расследование по делу «Эргенекона».
Охваченный яростью Эрдоган в свойственной ему манере назвал антикоррупционные операции полиции и прокуратуры «грязными провокациями» против его правительства и прибегнул к излюбленной карте всех авторитаристов всех времен и народов, заявив, что Турция имеет дело с заговором неких иностранных сил. Затем премьер-министр предсказуемо ответил на чистки правительства ответными чистками — теперь уже в полиции.
Интересно, что в те скандальные дни не стала отмалчиваться и турецкая армия: военные выступили с заявлением, что дело против сотен их коллег, ранее обвиненных в подготовке переворота, тоже является частью этого международного заговора, и потребовали более тщательного расследования.
Надо отдать должное гибкости Эрдогана: глава правительства, всегда боявшийся армии как огня (в XX веке турецкая армия несколько раз устраивала военные перевороты), оказавшись в новых условиях, тут же сказал, что вполне готов рассматривать вариант повторного расследования дела «Эргенекона». Правда, уточнил глава кабмина, для этого нужно найти «правовое обоснование». Отметим: нужно не чтобы оно появилось — оно наверняка есть, — нужно его просто найти.
Сейчас положение Эрдогана является, мягко говоря, незавидным. Дело в том, что 30 марта в Турции пройдут местные выборы. Похоже, на подрыв авторитета «Партии справедливости и развития» в результате операции «Большая взятка» именно в канун выборов и рассчитывали сторонники Гюлена. Но тут в стамбульской больнице умер несчастный Беркин Эльван, и таким образом ситуация усугубилась в сотни раз. Отвращение от коррумпированности правящего кабинета помножилось на ярость от смерти невинного ребенка.
Турция подходит к выборам в состоянии не глухого недовольства, а открытого бунта.
Эрдоган в этих условиях пытается совмещать и дипломатию, и жесткое давление. С одной стороны, он начал делать дружелюбные жесты по отношению к военной верхушке и близким к ним кругам — на свободу уже вышли 13 заключенных по делу «Эргенекона». Нашлось и «правовое обоснование», о котором говорил премьер: в ходе реформы судебной системы упразднены суды специальной юрисдикции, занимавшиеся делом «Эргенекон», и их решения вроде как необходимо пересматривать.
С другой стороны, Эрдоган продолжает жечь пропагандистским обличительным глаголом: называет антиправительственные демонстрации «уродливой попыткой», а их участников обозначает как «шарлатанов», которые «не имеют никакого отношения к демократии», «не верят в избирательный бюллетень», «стараются добиться результатов, провоцируя и терроризируя улицу». Один из соратников Эрдогана, министр по делам ЕС Эгемен Багыш, в «Твиттере» и вовсе обозвал демонстрантов, разгневанных смертью подростка, «некрофилами», что, разумеется, не добавило правительству популярности на улицах.
Спасти «Партию справедливости и развития» на предстоящих местных выборах может лишь традиционная лояльность консервативных и плохо образованных жителей турецкой глубинки — города, в особенности крупные, команда Эрдогана уже потеряла. Но и среди патриархально настроенных избирателей позиции ПСР могут пошатнуться — как уже говорилось, проповедник-изгнаник Гюлен, де-факто вступивший в борьбу против Эрдоагна, очень уважаем местными исламистами.
Да и вскрывшиеся факты коррупции сильно портят в глазах бедняков и консерваторов имидж главы правительства, для которого антиклептократическая риторика всегда была одним из главных пропагандистских коньков.
Материал подготовили: Олег Савицкий, Александр Газов
Комментарии