Особая персона

Судья — говорящий закон, закон — молчаливый судья

Российскую судебную систему оценить достаточно сложно. Потому что это молодая система. Надо отдавать себе в этом отчет. Для судебной системы двадцать лет — очень и очень маленький срок. Для того чтобы она сформировалась таким образом, чтобы она была эффективна, независима и отвечала всем потребностям современного общества.

Я считаю, что судебная реформа не завершилась и не может так быстро завершиться. Помимо того, что это молодая судебная система, она еще и, к сожалению, подвержена тому наследству, давление которого до сих пор испытывает. Это прежде всего советское наследство. Вот представьте себе: 80 лет судебная система живет по принципам защиты социалистической законности. Что такое «социалистическая законность»? Понятно, что это некий идеологический феномен, который был приоритетом в развитии государства и общества.

Когда перестало существовать понятие «социалистическая законность», нужно было срочно перестраивать работу всей судебной системы. В этой связи многие судьи, естественно, растерялись. Потому что у нас до недавнего времени существовали все процессуальные кодексы, в которых просто было написано, что основа — это «социалистическая законность». Судья должен защищать «социалистическую законность».

Потом долгое время суды призывали бороться с преступностью, что само по себе дает перекос в работе судебной системы. Потому что судья и суд не могут бороться с преступностью. Это не орган борьбы с преступностью, это орган юстиции. Орган правосудия, именем закона принимающий решения, которые и становятся законом. Как говорил в свое время Цицерон, судья — это говорящий закон, а закон — это молчаливый судья. Исходя из этого принципа, нужно относиться к судьям, к закону.

С другой стороны, я вижу те положительные изменения, которые сегодня уже заметны в судах России. Они очевидны, и их нельзя пропускать. Притом что существует такая огульная критика, даже охаивание иногда, недоверие к судам.

Тем не менее сегодня все больше и больше молодых людей приходят в суды. Люди, которые уже не были пионерами, не были в комсомоле, не были в коммунистической партии. Уже даже не знают понятия «социалистическая законность». Эти люди приходят действительно для того, чтобы работать как профессиональные юристы судьями.

На мой взгляд, судей сегодня надо отбирать, как хороший ювелир отбирает жемчужины, рассматривая каждую отдельно и понимая, куда он ее может использовать: то ли вставить в колье дорогое, то ли стереть на зубной порошок.

Судей много выпускается. А как из них отобрать тот необходимый достаточный контингент судей — людей, которые потом именем закона будут вершить судьбы людей, организаций, органов и вообще страны? Это достаточно серьезная задача.

И поэтому я вижу, что мы только в самом начале пути. Прежде всего надо прекратить просто так, на ровном месте, опираясь на какие-то слухи и сплетни, охаивать судебную систему. Это недопустимо. Потому что все-таки надо оценивать каждого судью в отдельности. Потому что каждый судья — это процессуально независимый человек. Человек, который принимает решения именем закона, несет персональную ответственность за это.

И, кстати, последние изменения, которые происходили, — они как раз направлены на то… Президент обеспокоен, что часто судьи не несут той персональной ответственности, которую судья должен нести. Поэтому все больше и больше обращается внимание на судью как на человека. Как на индивидуума, который выносит решения, основываясь на своем личном, внутреннем убеждении, и потом отвечает за вынесенное решение.

Молодым юристам не хватает практики

Я не могу сказать, какая юридическая школа лучше. Они отличаются тем, что, например, ленинградская школа всегда демонстрировала более глубокий «цивилистический» подход. И там действительно были серьезные специалисты в этой области. Скажем, в Саратовской области школа развивала больше уголовно-правовые дисциплины.

Все школы хороши. Потому что в совокупности они образуют ту мозаику, которая нам позволяет выбирать лучших из лучших. И представителей разных школ нужно видеть во всех профессиях юридических, какие только могут быть: от юрисконсульта до судьи Верховного суда.

Но если говорить о том, чего действительно не хватает современной юридической школе, то я бы, конечно, обратил внимание на практический компонент. Я преподаю в двух университетах. В одном уже седьмой год преподаю. Заведую кафедрой гражданского процесса в Российском гуманитарном государственном университете. Я вижу, что нашим студентам катастрофически не хватает практической работы.

Я столкнулся в Америке (когда учился в американском университете) с тем, что с первого дня нам предлагали уже некие практические занятия. Вначале это шло в виде тренингов, которые очень популярны в Америке. Когда вы можете вживую подискутировать со своими коллегами, однокашниками. Вы можете поучаствовать в любой игре. Когда, например, нужно провести переговоры или медиационные сессии, юридическое посредничество. Или просто поспорить между истцом и ответчиком, разыграв какую-то юридическую практическую сценку. Эти ролевые игры очень полезны.

А уже потом от ролевых игр можно переходить к практической деятельности. Вы можете посетить любой из существующих судов, посетить заседание суда: сперва как зритель, а потом, возможно, как некий специалист, эксперт, участник процесса. И уже на старших курсах начинается работа в юридических клиниках, в юридических бюро.

Вот этого не хватает сегодня нашим студентам, которые выбрали этот путь и хотят стать юристами.

Мы активно привлекаем студентов старших курсов для работы в наших консультационных центрах. У нас есть центры для бесплатных консультаций, которые мы даем уже четыре года. И студенты с удовольствием приходят и, общаясь с людьми, которые рассказывают о своих проблемах, ищут решения. Студенты начинают понимать, что те знания, которые они получили, имеют практическое значение, и те советы, которые они дают, помогают человеку выиграть свое дело, отстоять свое право на что-то.

И здесь, в нашей юридической школе, мне кажется, не хватает практического компонента. Специализация должна быть еще более узкой. Потому что сегодня адвокат в России вынужден заниматься всем. Когда меня мои американские коллеги спрашивали: «Ты специалист по каким вопросам?» — я говорил, что я специалист по криминалистике. Тогда я занимался больше уголовными делами. Но не могу себе позволить такую роскошь и заниматься только этим направлением. Потому что если ко мне обращается знакомый и говорит: у меня есть следственный спор, семейная проблема, — я же не могу ему сказать: извини, я занимаюсь только экономическими преступлениями, а по брачным делам иди, пожалуйста, к моему соседу. Он меня просто не поймет.

Так в России устроена наша жизнь. Она сложная, она очень многокомпонентная. Нельзя сказать, что я занимаюсь только этим. Тем не менее специализация должна присутствовать и должна как перспективное направление развиваться. Потому что весь мир — юристы всего мира — все-таки узкоспециализированные специалисты. Если вы занимаетесь ценными бумагами, то вы специалист по ценным бумагам, а если занимаетесь, скажем, семейными делами, то вы этим и занимаетесь. Так со временем и произойдет. Потому что это неизбежно. Более глубокие специалисты нужны.

Извиниться по решению суда

Научная работа должна всегда присутствовать в жизни любого юриста. Иначе вы просто потеряете ощущение реальности. Вы потеряете понимание того, по каким законам развивается сегодня законодательство, вообще юридическая мысль. В каком направлении она движется. Вы не уследите за мировыми тенденциями.

А сегодня есть несколько мировых тенденций, которые являются просто законом для любой правовой системы, в том числе и в России. Ну, например, все, что связано с защитой прав потребителя. Мы видим, что все больше и больше потребители получают прав по отношению к тем производителям, к тем торгующим организациям, которые заняты предоставлением услуг или предоставлением товаров. Естественно, потребитель — субъект менее защищенный, и поэтому его права всегда расширяются.

Трудовые права. Тоже существует тенденция. Именно в результате влияния этой тенденции и был принят Трудовой кодекс России. Появились понятия, которых раньше не существовало у нас. Появилась возможность взыскания компенсации за причиненный моральный вред в связи с нарушениями трудовых прав. Это тоже новация, которой не было раньше. То есть это говорит о том, что наш законодатель — и особенно юристы от науки, которые разрабатываю новый кодекс и законы, — следит за новыми тенденциями.

В Европе законодательство сегодня стремится к гармонизации. Это термин, который выдвинут европейским сообществом. Гармонизация законодательства — приведение в равное положение законодательных систем всех государств, входящих в объединенную Европу, или тех, которые в перспективе должны войти.

Например, я как член Европейского арбитражного суда совершенно точно знаю те задачи, которые формулирует нам сегодня наше руководство Европейского суда. Это на самом деле транслируемые задачи, стоящие перед европейским сообществом: смотреть на восточные страны — в частности, на Россию, Белоруссию, Украину, Польшу и другие восточные страны, бывшие страны социалистического блока — с точки зрения того, как их законодательство можно приспособить под современную юридическую мысль и юридические законы.

И очень важно это понимать. Потому что если мы не будем стремиться к этой гармонизации, то мы отстанем на века. И просто не будем успевать за решениями Европейского суда по правам человека, частью которого мы тоже являемся. Мы его признаем, являемся активными членами. Настолько активными, что в последние годы даже на первые места выходим по количеству жалоб и обращений наших граждан, к сожалению.

Мы даже не все стандарты Европейского суда по правам человека можем сегодня реализовывать: и в части защиты прав и свободы граждан, и в части свободы слова для журналистов. Многие правила уже выведены, опубликованы Европейским судом по правам человека. Но все равно еще у нас слабо применимы. Например, такая форма, как извинения журналиста за некорректную публикацию, вообще у нас не признается как процедура, устанавливающая право. Или, скажем, те права, которые предоставлены журналистам — например, право на провокацию, право на некорректное сравнение, — это, в общем-то, для наших сегодняшних российских журналистов остается чем-то диковинным. Это необычно. Они никогда не будут этого делать.

Но тем не менее это стандарты, которые сегодня существуют в Европейском суде по правам человека. Они для нас обязательны, и мы должны к ним стремиться. Мы должны свою правовую сферу, в которой трудимся, перестраивать и выстраивать именно под эти стандарты. Поэтому любой юрист — первокурсник или практикующий юрист — должен понимать, что он человек, получивший диплом и работающий на своем месте следователем, адвокатом, судьей, каким-то юрисконсультом, является частью этой большой сложной сферы юридических отношений. Правовой сферы. Правового поля, как часто у нас говорят. И он на этом правовом поле должен точно так же пахать, сеять и пожинать результаты.

А пожинать результаты будет общество. Все общество целиком.