Особое видео: Громкое дело

Вадим Клювгант, адвокат Михаила Ходорковского, ч. 1

Добрый день. Анализируя события последнего времени, я бы все-таки начал с вопроса, который был во всей остроте поднят Михаилом Ходорковским, когда он обратился публично к председателю Верховного суда Вячеславу Лебедеву и поставил проблему. Причем подчеркнув, что эта проблема не его личная. И даже в наименьшей степени его личная. Потому что на его личной судьбе она в данный момент, к сожалению, никак бы не отразилась. А вот на всей стране и на всех многочисленных страдающих предпринимателях она отражается прямым образом.

Эта проблема связана с саботажем президентского так называемого закона — или еще гуманизирующего закона — о том, в частности, что запрещается арестовывать обвиняемых по делам об экономических преступлениях. И совершенно очевидно, что идет поиск лазеек и способов саботажа этого, забалтывания. Прямое игнорирование, попытки придать предпринимательской деятельности какой-то еще иной смысл.

Вот видя это и получив повод в виде продления срока содержания под стражей в какой-то бессчетный раз уже по своему собственному делу, Михаил Ходорковский обратился к председателю Верховного суда страны. Он сказал ему: уважаемый председатель, вы, пожалуйста, проинформируйте президента о том, что его воля, воплощенная в закон, саботируется, и это проблема. И поскольку инструментом этого саботажа выступают суды и правоохранительные органы, то как-то что-то с этим надо делать.

Вячеслав Михайлович Лебедев очень быстро отреагировал. Буквально на следующий день он пообещал, что он лично займется этой проблемой. И изложит свою личную позицию. Мы ждем, когда это случится.

Пока мы ждем, приходят новости. Новости разные. С одной стороны, еще несколько высказываний сделал президент Дмитрий Медведев, в которых, кстати, устами своего пресс-секретаря подтвердил, что ему известно обращение, то есть известна проблема. «Ему известно» было сказано не о том именно, что Ходорковский голодовку объявил, из-за того что ему продлили стражу. Нет, так не было. И так не говорилось от имени президента. Было сказано, что президент знаком с содержанием обращения Михаила Ходорковского к председателю Верховного суда. Это значит, что он знаком с проблемой.

После этого президент высказался как минимум еще два раза публично. Во-первых, он сказал, что экономические споры должны разрешаться в арбитражных судах — там, где им и место, а вот эти уголовные репрессии в сфере экономики никакой пользы не приносят. Это такой вот очень серьезный, нокаутирующий посыл для тех, кто на этом делает большие деньги. Потому что уже только ленивые совсем, несведущие не знают, что это абсолютно коррупционные схемы отъема, перераспределения или просто покупки тех или иных решений по уголовным делам. А второе — не далее как 2 июня президент на совещании, посвященном совершенствованию судебной системы, прямо сказал, что нужно проанализировать, чего не хватает, для того чтобы этот закон о недопустимости арестов работал. Либо нужно еще чем-то подправить и дополнить закон, либо достаточно разъяснения Верховного суда. Это я практически цитирую.

Тем самым президент уже признал, что как минимум разъяснение Верховного суда, которое мы все и ждем, необходимо. Но совершенно очевидно, что оно должно быть не в том духе, как когда коллегия Мосгорсуда нашла там некий тайный смысл предпринимательской деятельности, исключив из нее Ходорковского. Понимаете, у нас Ходорковский, оказывается, это не предприниматель. И Лебедев тоже. Тогда остается думать, что у нас предприниматели, видимо, как раз те, кто эти коррупционные схемы реализовывает, отнимая бизнес и продавая свободу или здоровье людей, которых они незаконно берут под сражу. Конечно, не такого разъяснения президент ждет от Верховного суда. Это совершенно очевидно. А разъяснения того, что черное — это черное, белое — это белое. И в законе сказано про то, что арестовывать по таким делам нельзя. И не надо придумывать всякую чушь про то, что предпринимательство какое-то другое может быть в уголовном праве, чем оно известно в праве гражданском.

Кстати, вопреки очень распространившейся в последнее время лжи о том, что определение «предпринимательской деятельности» в законе нигде не дано, оно дано в законе. Это статья 2-я Гражданского кодекса российской Федерации.

Но есть и другие новости. О том, что продолжаются репрессии в отношении предпринимателей, продлеваются сроки содержания под стражей вопреки этому закону.

А новость, недавно пришедшая из Астрахани, просто шокирующая. И, с моей точки зрения, она Вячеслава Михайловича Лебедева должна подвигнуть к очень быстрым и очень решительным действиям. Там собираются судью привлечь к уголовной ответственности за то, что она исполнила вот этот закон и освободила человека из-под стражи. Понимаете? За вынесение заведомо неправосудного судебного акта. А заведомая неправосудность состоит в том, что она в соответствии с этим законом освободила. Потому что обвинение попадает в перечень этим же законом предусмотренного, по которому нельзя применять арест.

Так что проблема находится на пике своей актуальности. И очень своевременно она Ходорковским поставлена. Это уже не в первый раз, кстати, когда он в числе первых или первым обращает внимание на созревающие остро, социально значимые проблемы.

Надеюсь и как юрист, и как человек, и как гражданин своей страны, что все-таки по крайней мере такое откровенное издевательство… Надеюсь, что все-таки есть какая-то воля в нашей стране, чтобы хотя бы такое пресекать и останавливать.

Вадим Клювгант, адвокат Михаила Ходорковского, ч. 2

Переходя к событиям непосредственно в Хамовническом суде… Те, кто следят, знают (а те, кто не следят, наверное, сейчас от меня узнают), что у нас очень оживилось все в процессе. Потому что пошли свидетели защиты. Свидетели и специалисты. И в принципе, вот так по-хорошему, если считать, что вершится правосудие в Хамовническом суде по делу в отношении Ходорковского и Лебедева, если сделать такое допущение на минуточку, то по большому счету любого отдельно взятого из этих свидетелей достаточно, для того чтобы на этом деле поставить жирную точку. А начать дела в отношении тех, кто это дело состряпал, сфальсифицировал. Кто заведомо привлек невиновных людей к уголовной ответственности.

Потому что когда приходит человек, работавший в те годы председателем правительства Российской Федерации, и говорит о том, что невозможно просто помыслить о совершении такого хищения, которое инкриминируется. И объясняет почему. Я не знаю, есть ли в стране человек, который лучше, чем Михаил Михайлович Касьянов — тогдашний председатель правительства, — знает, как тогда все работало в нефтяной отрасли. Контроль, регулирование, взаимодействие, отслеживание. Невозможно. Однозначно нет. Этого не может быть.

А второе — он говорит, почему это дело возникло. И он это говорит не потому, что ему показалось или он домыслил, а он рассказывает о том, какой у него разговор был с другим, еще более высокопоставленным, информированным руководителем, который возглавлял все наше государство, — президентом страны того периода. Который объясняет: ну как же, Ходорковский-то финансировал те партии, которые ему дозволено было, а еще те, которые ему не дозволено было. А руководитель Генеральной прокуратуры — один из высших руководителей — объясняет, что вот — налоговые претензии. Ну, правда, закон, который применен, для того чтобы эти претензии сфабриковать, тогда не действовал. Но теперь он же есть.

Что после этого еще суду нужно? Да? То есть если фальсификация дела на таком уровне и является уже предметом того, что, так сказать, с одной стороны, давно известно, а, с другой стороны — вот человек под присягой суду дает такие показании. Ничего опровергающего нет. Мы говорим: позовите Владимира Владимировича. Пусть он придет и опровергнет. А его не зовут. И сам он тоже не приходит. И не говорит, что придет.

Или Виктор Владимирович Геращенко. Помимо того, что это один из самых компетентных специалистов, которые только есть в стране… Это вообще никем не ставится под сомнение. Даже прокурор Лахтин, по-моему, к компетентности Виктора Владимировича Геращенко претензий не имел. При всей его чрезвычайной требовательности, о чем мы еще поговорим… Так при этом он еще был, я имею в виду Геращенко, последним председателем совета директоров. Заступил на эту вахту как раз в 2004 году, когда все было в разгаре.

И он тоже рассказывает, как ЮКОС, в том числе и он пытался урегулировать. Несмотря на то что не был согласен с этими претензиями налоговыми, но готов был заплатить, чтобы компанию сохранить. И предлагал разные варианты. Но никто даже разговаривать не хотел. Президент занят. Заместитель руководителя Администрации занят. Вот пишите письма. На письма нет ответов.

А про обвинение человек сказал, я имею в виду опять же Виктора Владимировича Геращенко, со свойственной ему афористичностью: «Чушь собачья». Коротко и ясно. Но он, правда, обосновал тут же. Он обосновал, что не бывает такого, что у компании вся продукция похищена, а при этом она имеет такие доходы и так развивается — и добычу наращивает, и инвестиции делает и все.

Если говорить еще про одного свидетеля — это Татьяна Лысова. Она сейчас главный редактор газеты «Ведомости». Но была она не как главный редактор газеты «Ведомости». Она не представляла газету «Ведомости» — она выступала в личном качестве как журналист, аналитик, много лет занималась анализом и написанием материалов по деятельности вот этой отрасли топливно-энергетической и конкретно, в частности, компании ЮКОС.

И она тоже говорит, что информации было более чем достаточно. И на ее основании невозможно было заподозрить какие-либо хищения. И уж тем более такие масштабные. И она своими ответами прямо уничтожила вранье — не могу другого слова подобрать. Вранье обвиняющей стороны о том, что ЮКОС что-то скрывал, какую-то недостоверную информацию давал. Она прямо сказала, что мы сравнивали информацию из разных источников. Мы существенных расхождений ни разу не установили. И, в общем, с точки зрения открытости ЮКОС был, скорее, в числе лучших, чем в числе каких-то закрытых. И что Ходорковский, как смеет утверждать обвинение, на определенном этапе стал камуфлировать свою принадлежность к руководству ЮКОСа и свои возможности по контролю деятельности ЮКОСа. Люди просто не понимают. Нормальные люди — в частности, эти свидетели — они не понимают, почему такие вопросы задаются. Приходится объяснять. Но люди говорят: ну, а кто же как не Ходорковский ЮКОС представлял? Не только ЮКОС — все сообщество нефтяников.

Вот Михаил Михайлович прямо сказал, что Ходорковский был лидером крупных бизнесменов нефтегазовой отрасли. Лидер. Он от их имени со мной и с правительством вел диалог. Вот те на: руководитель организованной преступной группы! Ничего себе!

Вадим Клювгант, адвокат Михаила Ходорковского, ч. 3

Вот теперь иностранные специалисты. Здесь история еще интереснее. Люди, поскольку они имеют кругозор такой, который им позволяет глобально оценивать явление, и компания ЮКОС — это тоже было глобальное явление... Они были знакомы с этой компанией еще до того, как к ним обратилась защита. Но сейчас у них есть обвинение, и есть реалии, которые им известны и которые они дополнительно собрали из доступных источников. И они говорят: ну послушайте, ЮКОС лучше других делал то, что является наилучшей практикой отрасли, и совместить это с обвинением в хищении совершенно никак невозможно. И обосновывают это подробно — почему.

Паника! У обвинения паника, которую они не могут скрыть. Хотя, надо сказать, что особо даже не стараются. Видимо, уже паника такую силу приобрела, что перешла в истерику, а истерика уже сочетается с агонией. Но поскольку стоит задача изначальная — никто ее не отменял — любой ценой протащить эту фальшивку через суд, то пускаются во все тяжкие.

Позорище стоит такое в последние дни в суде, что это просто стыд на весь мир. Потому что люди-то приехали — иностранцы. Они же эти впечатления при себе не оставят. И пресса есть. И все это становится в открытом процессе достоянием гласности.

Это такое позорище, когда люди в полковничьих погонах «истерят», хамят, врут в суде. И все это ради чего? Чтобы добиться устранения из процесса переводчика, который имеет репутацию, кстати, одного из лучших, высокопрофессиональных переводчиков русско-английских в мире. У которого диплом Организации Объединенных Наций. Не диплом, а сертификат, прошу прощения. Который переводит глав государств с английского на русский, с русского на английский.

Они говорят: нет, он некомпетентен, он заинтересован, он такой, он сякой. Для чего? Им переводчик что ли нужен? Им, конечно, не переводчик нужен. Им нужно любой ценой сорвать выступление этих специалистов здесь в суде. Поскольку по существу они ему возразить ничего не могут.

Да и с точки зрения интеллектуального уровня есть проблемы вести диалог, даже вопрос сформулировать людям такой квалификации, такого интеллекта, как эти иностранные специалисты. Это непросто на самом деле. И прокуроров, которые поддерживают обвинение, несмотря на их большие звезды, не хватает для полноценного диалога. Вот поэтому такая хамская, жуткая истерика. И вот поэтому такое творится, что просто не дают работать.

И остается только сожалеть, что суд опять идет на поводу у этого всего. Ну ладно, суд где-то подыгрывает, как за нерадивым ребенком где-то там подтирает, что там он пролил или разбил. Но когда попустительствует суд (а суд — это власть, это ведомство власти)… Когда суд, а значит, власть, попустительствует хамству в погонах и за пределами всякого добра и зла попранию и закона, и элементарных этических норм — это уже совершенно недопустимо.

И это, конечно, не то совершенно верховенство права и не тот независимый суд, к которым нас зовет президент страны. Это очень печально.