Дело Юрия Шутова

Дмитрий Аграновский, адвокат Юрия Шутова, ч. 1

Юрий Титович Шутов, 1946 года рождения, в прошлом депутат Законодательного собрания Санкт-Петербурга, известный, действительно известный, общественный и политический деятель, известный писатель.

Его депутатская деятельность, помимо защиты униженных и оскорбленных, примечательна тем, что на второй срок он был избран, находясь в следственном изоляторе. И весь второй срок провел в тюрьме. Оттуда он писал запросы. Я сам видел эти запросы, на которых написано «Городское собрание Санкт-Петербурга» и «тюрьма «Кресты», затем «Выборгская тюрьма», где он находился.

В прошлом он работал помощником у Анатолия Собчака, потом по идеологическим мотивам их дороги разошлись.

Шутов получил широкую известность как автор разоблачительных книг. Но с писательской точки зрения я не знаю. В принципе у него язык очень своеобразный. И вообще он человек пассионарный, взрывного темперамента. На тот момент — отличного состояния здоровья. Названия книг: например, «Ворье», «Как закалялась шваль», «Собчачья прохиндиада, или Как всех обокрали». Писание этих книг закончилось тем, что он был обвинен в бандитизме, в организации умышленных убийств. Статьи 209 и 105 (часть вторая). Он был арестован, дай Бог памяти, 6 февраля 1999 года. И с тех пор находится под стражей.

Если вы помните, был эпизод, когда суд признал Шутова невиновным. По-моему, это был Октябрьский суд, хотя вообще-то в суде первой инстанции я не участвовал и обо всех этих обстоятельствах знаю из средств массовой информации и из материалов дела. Шутов был освобожден, и тут же в зал суда ворвались люди в масках, с автоматами, которые повели себя совершенно бесцеремонно. Это показывали тогда по всем телеканалам. Они запрыгивали на судейские столы, грубо отталкивали граждан и судебных приставов и в конце концов утащили Юрия Титовича с собой. То есть он тут же был арестован во второй раз.

Тогда ему повредили позвоночник, и состояние его здоровья стало стремительно ухудшаться. Уже в суде первой инстанции он присутствовал на инвалидной коляске. С тех пор он периодически теряет сознание. Представьте, сидим мы с ним на свидании, и вдруг он теряет сознание, отключается. Потом приходит в себя, вспоминает, кто он, где он, чем мы тут занимаемся и кто я вообще такой.

Формально слушания по его делу начались в 2002 году. Однако под разными предлогами они откладывались, и собственно слушания, по существу, начались в 2004 году. Это очень важно, потому что к 2004 году в Санкт-Петербурге уже существовал суд присяжных. А дело Шутова начали слушать с двумя народными заседательницами. Шутов и проходящие по его делу граждане активно требовали суда присяжных. Потому что народные заседатели уже нигде не функционируют, а суд присяжных есть. Кончилось это тем, что его и всех остальных участников процесса удалили из зала суда. Шутова удалили еще до оглашения обвинительного заключения и привезли только на оглашение приговора, причем во время оглашения он потерял сознание и приговора в общем-то не слышал. То есть весь процесс прошел без него. В результате он был приговорен к пожизненному лишению свободы. Потом было кассационное слушание в Верховном суде. Оно тоже было проведено без него.

И вот как раз в этот момент к делу подключился ваш покорный слуга. Мы написали жалобу в Европейский суд по правам человека. Я написал и моя коллега, уважаемая Карина Акоповна Москаленко. Мы написали жалобу по Шутову. Карина Акоповна написала жалобу по Денисову и еще по нескольким фигурантам. Всего в Европейский суд обратились пять человек.

И вот в сентябре этого года Европейский суд известил нас о том, что он объединил все пять жалоб в одно производство. И поставил перед правительством Российской Федерации вопросы относительно дела Шутова. До 18 января правительство должно дать на них ответы.

Я вас ознакомлю с содержанием этих вопросов. Это важно. Потому что сразу будет ясно, на что обратил внимание Европейский суд.

Европейский суд спрашивает: а мог ли Шутов полноценно защищать свои права, осуществлять свое право на защиту, будучи удален на весь процесс из зала суда? Раз. Имел ли он право на слушание его дела судом, созданным на основании закона? Здесь есть два момента. Первое — это суд присяжных, который к тому моменту был в Санкт-Петербурге, и второе — в ходе процесса защита выяснила, что у одной из народных заседательниц полномочия истекли в 1996 году, а документов, подтверждающих полномочия второй народной заседательницы, вообще обнаружить не удалось. Вместо этого была представлена справка из Санкт-Петербургского городского суда об отсутствии там какого-либо постановления Ленинградского совета, которое бы подтверждало полномочия этой заседательницы. То есть суд в общем-то был неправомочен.

Далее. Один из участников процесса был татарином и недостаточно хорошо владел русским языком. Переводчик не был ему предоставлен. Суд спрашивает, как это соотносится со статьей 6 Европейской конвенции о защите прав человека, где предусматривается обязательное право на переводчика? Суд проходил в следственном изоляторе «Кресты» в закрытом режиме. Суд спрашивает, какая была необходимость проводить закрытое судебное разбирательство в следственном изоляторе и как это соотносится с принципом гласности?

По ходу процесса Шутов был вынужден отказаться от своих адвокатов, поскольку, по их словам, на них оказывалось совершено беспрецедентное давление. Но суд оставил этих адвокатов уже в порядке реализации статьи 51, предусматривающей обязательное участие защитника, не дав Шутову возможности заключить соглашение с новыми адвокатами. Естественно, Европейский суд интересуется: как это соотносится с предусмотренным правом на защиту?

Кроме того, Европейский суд спрашивает: как столь длительное производство по делу — с 2002 по 2006 год и больше — соотносится с принципом разумного срока? И было ли соблюдено право Шутова на участие в кассационном слушании? Он ходатайствовал в свое время об участии в кассационном слушании. Но такой возможности ему не было предоставлено.

Как я уже сказал, до 18 января правительство должно дать ответ. После этого мы имеем право дать наш ответ на ответ правительства. Тогда же мы должны в окончательной форме представить расчет наших требований. Я имею в виду денежных требований, материальных. И моральных. После этого переписка по делу окончится, и суд уйдет на вынесение решения.

Когда будет вынесено решение, я не знаю, потому что в силу большой загруженности Европейского суда сроки очень разные. Решение может быть вынесено как достаточно скоро, так и через продолжительное время. Если решение будет вынесено в нашу пользу (а я смею на это надеяться по характеру поставленных вопросов, потому что очень сложно на них ответить каким-то другим образом) и Европейский суд установит нарушения статьи 6 Конвенции, это даст основание для отмены приговора в соответствии со статьей 413 Уголовно-процессуального кодекса.

Мы обратимся к председателю Верховного суда Лебедеву, и он на основании решения Европейского суда сделает представление. Это обязательная процедура. Здесь нам не вправе отказать. А уже Президиум Верховного суда на основании преставления председателя Верховного суда должен отменить приговор. Может, и не отменит. Потому что за суд никогда нельзя ручаться.

Но если все будет развиваться так, как нам хотелось бы и как, мы думаем, будет развиваться, то дело будет направлено на новое рассмотрение. А новое рассмотрение будет проходить уже с присяжными. И, честно говоря, я думаю, что вероятность того, что в суде присяжных по этому делу будет другой приговор, весьма велика. Я очень мягко все это рассказываю. Хотя, на мой взгляд, ситуация здесь абсолютно ясна.

Подобная система пересмотра приговоров для нас новая. Но она работает. У моей коллеги Елены Львовны Липцер уже был подобный случай. Ее подзащитный Гладышев, по которому она писала жалобу в Европейский суд, был приговорен к 18 годам за убийство милиционера. Суд проходил в Костромской области без присяжных. Гладышев отсидел девять с половиной лет. Не так давно Костромской областной суд с присяжными этого человека оправдал. Во-первых, он не досидел восемь лет (и слава Богу) и, кроме того, получил право на реабилитацию. Правда, прокуратура этот приговор обжаловала. Посмотрим, что будет дальше.

Тем не менее мы видим, что эта система работает. Это, я считаю, большое достижение нашего правосудия и нашего государства вообще. Это свидетельствует о том, что наше государство, кто бы и как бы его ни оценивал, все-таки развивается в сторону правового государства. В сторону демократизации. И я надеюсь, что дело Шутова в этом смысле станет очень показательным. Потому что для Санкт-Петербурга, для Ленинграда это было огромное событие.

Если приговор будет пересмотрен, как мы надеемся, это станет серьезным шагом в укреплении прав и свобод и построении правового государства в Российской Федерации. И таким образом, я надеюсь, своей скромной работой, своими скромными усилиями мы поможем нашему президенту Дмитрию Анатольевичу Медведеву — я не шучу, если кто-то так думает, я совершенно серьезно — в построении в России правового государства и реформе правосудия.

Дмитрий Аграновский, адвокат Юрия Шутова, ч. 2

Нам постоянно намекают, что в этом деле как-то замешан Путин, что это интересно Путину. У меня таких данных нет. Я прочитал почти все книги Шутова, я прочитал много его публикаций, но фамилии Путин нигде не заметил. Более того, я специально этим занимался. Я пытался обнаружить какие-то причины, именно у Путина, по которым Шутов был посажен. Мне этих причин обнаружить не удалось.

Вот о Собчаке в его книгах говорится совершенно конкретно. Они действительно были злейшими врагами. Да, Шутов в свое время вместе работал с Путиным. Каким был характер их отношений, я не знаю. Шутов говорит, что достаточно дружеским. То есть мне не удалось обнаружить никаких данных о том, что Путин каким-то образом был причастен к делу.

Меня часто спрашивают: «А кому было выгодно, чтобы Шутов сидел?» Ответ прост: почитайте его книги. Еще раз воспроизведу названия: «Ворье», «Как закалялась шваль», «Собчачья прохиндиада, или Как всех обокрали».

Кроме того, Шутов был председателем комиссии Государственной думы по проверке результатов приватизации в городе Санкт-Петербурге в 90-е годы. В «лихие 90-е». Бандитский Петербург и все такое.

Я лично думаю, что Шутов невиновен. Я, конечно, знаю материалы дела и не вижу в них признаков его виновности. Но я сомневался в ней с самого начала. Написание таких книг и руководство бандой у меня в голове не укладывается никак. Я надеюсь, что в данном случае Юрий Титович на меня не обидится, но его можно было взять, чтобы развалить банду, а не чтобы ее создать. Он писатель, но никак не организатор.

Поэтому мне кажется, что его книги и были главным поводом к суду над ним и последующим приговором. Потому что в тот момент книги эти звучали. Я услышал о Шутове задолго до того, как вступил в дело. Я читал его статьи. Я читал многочисленные публикации в прессе. То есть его имя звучало. Его запросам, его письмам, его статьям давали ход депутаты Государственной думы. Вы помните, какая в 90-х годах была Государственная дума? Там все-таки имелось большое патриотическое левое крыло. И Шутов без труда находил понимание, когда указывал на какие-то недостатки в приватизации или какие-то нарушения законодательства.

Какие нужны еще причины? Я не вижу других причин. Потому что, на мой взгляд, в деле нет доказательной базы.

Кроме того, поражает, с какими нарушениями оно слушалось. В этом не было совершенно никакой необходимости в конце концов. Ну, дали бы ему суд присяжных. Почему надо было удалять на весь процесс? Я сталкивался со случаями, когда человека удаляют из зала суда за нарушение порядка. Но как это всегда делается: удалили, привели, удалили, привели. Помните дело Клочкова? Его часто удаляли. Но чтобы с самого начала, еще до оглашения обвинительного заключения, человека удалили и привели только на приговор?! Я о таких случаях просто не слышал. А ведь при этом его не за форточку разбитую судили. Он получил пожизненный срок, то есть самое серьезное из всех наказаний, которые применяют сейчас на территории Российской Федерации. Я не понимаю, зачем надо было слушать дело в закрытом режиме. Я не понимаю, почему нельзя было дать ему возможность заключить соглашение с новым адвокатом. Я не понимаю, почему Гимранову, этому татарину, нельзя было дать переводчика. Это всегда делается, абсолютно во всех судах.

Поэтому я все-таки думаю, что это дело было как-то политически обусловлено. Но с тех пор прошло уже некоторое время, поэтому я надеюсь, что сейчас ничто не помешает пересмотреть его приговор и принять справедливое решение.

Пусть будет принято справедливое решение. В конце концов, если присяжные признают его виновным, ну что ж, глас народа — глас Божий. Я лично уважаю решения судов присяжных. А если не признают, тогда главное, чтобы он просто дожил. Конечно, состояние здоровья его не очень. Но на основании личного общения могу сказать, что это человек, изначально обладающий очень хорошим здоровьем и очень сильной волей. Волей к победе.

Он, конечно, никакой не руководитель, никакой не организатор, тем более не организатор банды, но в том, что касается банального выживания, — тут, я надеюсь, он дойдет до победного конца.

Но я хочу сказать, что если все-таки, не дай Бог, что-то случится, это не препятствие для производства в Европейском суде. Все равно производство по нашей жалобе будет доведено до конца.