Глава Минюста предложил создать службу пробации, которая будет заниматься обеспечением исполнения наказаний, не связанных с лишением свободы. Также служба пробации, наряду с федеральной тюремной службой, будет обеспечивать ресоциализацию тех, кто вышел из тюрьмы и, в-третьих, будет заниматься профилактикой рецидива преступления.
Кроме того, Коновалов заметил, что условно-досрочное освобождение в России может стать в перспективе автоматическим для осужденных, соблюдающих режим учреждения и вставших на путь исправления.
— Не секрет, что в большинстве развитых правовых систем является нормой автоматическое освобождение осужденного к лишению свободы после отбытия им какой-то части срока — две трети или три четверти, — заявил министр юстиции.
По его словам, если заключенный ведет себя в соответствии с нормами и правилами пребывания в местах лишения свободы, не нарушает более закон, участвует в реабилитирующих программах, то для его условно-досрочного освобождения даже не требуется решение суда — он должен быть освобожден.
Александр Коновалов объяснил, что пока не знает, как подобная практика будет реализована в российском уголовном и уголовно-исполнительном законодательстве, подчеркнув, что «потребуется создание определенных гарантий того, что оценка поведения этого человека полностью объективна и справедлива, в том числе свободна от коррупционных актов».
Большинство экспертов приветствуют подобные предложения, тем более что о необходимости изменения правил УДО говорилось давно. Но предупреждают, что в нашей стране коррупция может перекочевать в другую плоскость — в систему оценки того, соблюдены ли необходимые критерии.
Экс-юрист ЮКОСа Светлана Бахмина, осужденная на 6,5 лет и проведшая за решеткой 4 года и 4 месяца, которой, несмотря на положительные характеристики, Зубово-Полянский суд дважды отказывал в освобождении, высказала сомнения в том, что инициатива министра даст результат. «Суд не стал органом, который может давать справедливую оценку и готов разбираться в судьбе каждого человека, — говорит Бахмина. — У меня нет оснований считать, что места лишения свободы либо какие-то другие государственные институты будут более объективными в этом вопросе».
Так что реформа вряд ли станет панацеей от нарушения прав человека в учреждениях системы исполнения наказаний, а, скорее всего, лишь видоизменит форму коррупции.
Глава Минюста также отметил недостатки института помилования. «Сегодня он работает плохо. Мы не обладаем полнотой информации, что из себя представляют те или иные люди, содержащиеся в местах лишения свободы», — сказал Коновалов.
По его словам, сегодня преобладает практика помилования людей, совершивших в основном малозначительные преступления. «У меня возникает вопрос, как они вообще оказались в тюрьме?» — удивился министр.
Комментирует Дмитрий Аграновский, адвокат
Устройство сегодняшнего нашего государства таково, что любое учреждение, где принимаются решения, потенциально коррупционно емкое. Система выстроена так, что везде, где на решение влияет чье-то усмотрение, есть питательная среда для коррупции. Поэтому, конечно, желательно, чтобы были установлены четкие правила, независимые от произвола или желания какого-либо лица.
Если говорить об осужденных, то должно быть так: если человек выполняет то-то и то-то, он автоматически попадает под УДО. И не надо кому-то дополнительно думать: освободить или нет. На сегодняшний день начальник выносит предупреждение или взыскание, и ты не освобождаешься. А значит, надо УДО сделать менее зависимым от начальства.
Для этого необходимо разработать такие критерии освобождения — и здесь ничего сложного нет, — которые бы давали человеку право на освобождение автоматически, если эти критерии выполнены. Например, возмещение вреда. И вообще, взыскание взысканию рознь, и надо их разграничить. Надо сделать так, что взыскания определенного рода дают право на УДО, а другие не дают. Чтобы малозначительное взыскание — как это было, например, с Михаилом Ходорковским, когда он то ли руки не заложил, то ли еще что-то такое незначительное сделал, — не давали возможность затормозить человеку условно-досрочное освобождение.
Всякую гуманизацию механизма условно-досрочного освобождения и его упрощения я приветствую. Но, как показывает опыт, вряд ли этого стоит ожидать с сегодняшней карательной практикой, когда и тюрьмы, и колонии переполнены.
Институт помилования у нас фактически не работает. Нынешнее российское государство со словами «помилование», «милость», «доброта» как-то совершенно не вяжется. Ничего подобного в нашей нынешней действительности я не наблюдаю. Хотя это не столько правовая оценка, сколько обывательская.
Выступление министра юстиции может говорить о том, что в принципе наше государство заботится о своем международном имидже. И должно это делать. А для этого надо предпринимать какие-то меры гуманизации — и законодательства, и жизни, да и всех сфер деятельности.
Комментарии