Международное право отступает под натиском «механизма защиты национального суверенитета», о котором так много говорили президент и глава КС. Вроде бы приоритет норм международного права является бесспорным правилом, под которым Российская Федерация добровольно подписалась в 90-е годы, и ограничивать исполнение этих международных норм в угоду внутриполитическим обстоятельствам никак нельзя. Но для российских властей даже если нельзя, но очень хочется, то можно.
С тех пор как Россия при президенте Борисе Ельцине признала юрисдикцию Страсбургского суда, эта европейская судебная инстанция стала для граждан РФ единственной возможностью защитить свои интересы, получить хоть какую-то материальную компенсацию, почувствовать, что где-то в мире могут одернуть беспредельничающих отечественных «сильных мира сего».
Для российских же властей Страсбург стал болезненной занозой. Пока ЕСПЧ выносил решения по спорам частных лиц с государством, это еще можно было терпеть, но когда на горизонте замаячили дела политического характера — многочисленные жалобы по процессам вокруг ЮКОСа, на необоснованные отказы в регистрации политических партий, а главное, на нечестное проведение парламентских выборов, — пришла пора действовать. Инициатива сенатора Торшина, возможно, лишь первый шаг по выводу российского госаппарата из-под постоянных карающих ударов Европейского суда по правам человека.
Комментирует Елена Лукьянова, доктор юридических наук, член Общественной палаты РФ
Предложение сенатора Александра Торшина означает, что угроза Валерия Зорькина о введении так называемого «предела уступчивости» или «механизма защиты национального суверенитета», позволяющего российским властям не исполнять решения ЕСПЧ, отличающиеся от позиций Конституционного суда, которая была озвучена им в ноябре 2010 года на XIII Международном форуме по конституционному правосудию, успешно реализуется. То есть делается все возможное, чтобы вывести граждан России, неплохо освоивших за последнее десятилетие европейский механизм борьбы за соблюдение прав человека, из-под защиты ЕСПЧ.
Напомню, 30 марта 1998 года Российская Федерация признала ipso facto (явочным порядком) и без специального соглашения юрисдикцию Европейского суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и протоколов к ней. Статья 46 Конвенции гласит: «Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются исполнять окончательные постановления Суда по делам, в которых они являются сторонами».
Кроме этого, в 27-й статье Венской конвенции «О праве международных договоров», которая во избежание каких бы то ни было недопониманий так специально и озаглавлена — «Внутреннее право и соблюдение договоров», однозначно установлено, что «участник не может ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправдания для невыполнения им договора». Из этого однозначно следует, что приоритет Европейской конвенции по вопросам защиты прав человека и основных свобод был признан по отношению ко всему российскому законодательству, включая Конституцию вместе с решениями Конституционного суда.
Поэтому любые попытки ограничения этого приоритета являются искусственными, недобросовестными и противоречащими взятым на себя Россией в 1998 году обязательствам. Все это может привести к негативным для РФ последствиям, вплоть до исключения из Совета Европы.
Знают ли об этом наши парламентарии? Не уверена. Хотя те из них, кто, как и сенатор Торшин, имеют диплом о высшем юридическом образовании, обязаны это знать.
По-моему, действующие формулировки Уголовно-процессуального кодекса и Гражданского процессуального кодекса по вопросу об установленных ЕСПЧ нарушениях как новых обстоятельствах, являющихся основанием для пересмотра дел, вполне разумны, точны и не нуждаются ни в каких дополнительных процедурах.
В отличие от парламентариев, которые явно нуждаются в повышении квалификации.
Материал подготовили: Роман Попков, Александр Газов
Комментарии