Дмитрий Аграновский, адвокат Владимира Акименкова и Ярослава Белоусова
Во вторник и среду проходил допрос потерпевшего — командира роты второго оперативного полка полиции Дениса Моисеева. И возникла ситуация, когда ряд подсудимых отказались участвовать в процессе.
Это случилось, когда судья не дала нам огласить показания, которые надо было огласить. Ряд подсудимых просто встали и стояли оставшуюся часть заседания — около двух часов. Люди психанули, это был такой эмоциональный жест. И я их прекрасно понимаю и разделяю их возмущение.
Но в среду это все благополучно разрешилось, и подсудимые уже вели себя так, как будто ничего и не было.
Условия для ребят где-то стали получше. Вот говорят, свидания с родителями стали давать. Но не решен принципиальный момент: мы в процессе лишены абсолютно какого-либо контакта со своими подзащитными. Мы не можем с ними общаться, давать юридические консультации, а мы должны в любой момент это делать. Владимир Акименков от меня сидит метрах в трех, а Ярослав Белоусов — метрах в пяти. Причем сидят в «аквариуме», который исключает всякую слышимость.
В целом процесс довольно-таки утомительный, но считаю, что все позитивно. На мой взгляд, от версии обвинения просто камня на камне не остается. Одного видео, мне кажется, уже было достаточно, чтобы убедиться в несостоятельности версии обвинения. Я не понимаю, зачем мы теперь долго будем допрашивать свидетелей, которые станут, полагаю, тень на плетень наводить. На роликах четко видно, что произошло: выставили кордон, образовалось сужение, толпа туда зашла и остановилась — и все.
Я надеюсь, что люди будут освобождены из-под стражи. С чего начался процесс? С того, что на скамье подсудимых сидят погромщики, организаторы, самые опасные люди с Болотной площади, негодяи, которые устроили массовые беспорядки. Но сейчас уже совершенно очевидно, что эта версия бесконечно далека от реальности.
Однозначно: присутствие зрителей в зале подсудимым нужно и важно. Чем больше народу будет — тем лучше. Кто может быть привлечен к ответственности, кто под подозрением? Абсолютно все, кто был 6 мая на Болотной. То есть 30 или 40 тысяч. Я смотрю на наших подзащитных: по какому принципу их отбирали на роль обвиняемых? Так что все, кто был в этот день на площади, — все под подозрением. Поэтому желательно, чтобы по возможности люди приходили нас поддержать.
***
Вадим Клювгант, адвокат Николая Кавказского
После выхода из СИЗО мой подзащитный Николай Кавказский имеет возможность заниматься своим здоровьем, в условиях тюрьмы это делать было невозможно. Состояние здоровья было отнюдь не единственным основанием для его освобождения. Имеет место совокупность грубейших нарушений закона, допущенных при заключении Кавказского под стражу.
Сколько продлится процесс, сказать трудно — думаю, не один месяц. Он должен идти столько, сколько нужно, чтобы максимально разобраться в этой истории. Это дело очень объемное, там много всего напутано, там много всего фальшивого.
Судебное разбирательство — это не соревнования на время, не эстафета. Там не побеждает тот, кто быстрее пробежал или быстрее оттараторил. Это было бы полной профанацией. Мы не склонны специально все затягивать, но не склонны участвовать в какой-то гонке.
Были некоторые изменения к лучшему для подсудимых: зал заседаний выбрали другой — более просторный, там больше воздуха и места в так называемых аквариумах, нет такой тесноты, как изначально. Но в остальном все осталось, как было.
Общаться с подсудимыми в зале заседаний по-прежнему сложно, потому что на девять человек, которые в «аквариуме» находятся, есть лишь две прорези. Я уже не говорю о том, что общение между адвокатом и подзащитным должно быть конфиденциальным, а там, в условиях «аквариума», ни о какой конфиденциальности говорить не приходится. И есть большие проблемы с передачей документов — это все решает конвой, передают лишь то, что покажется им возможным передать.
Это полное безобразие. Это все замедляет, мешает движению процесса, потому что требует дополнительного времени на консультации вне заседаний, а они иду три раза в неделю.
***
Сергей Бадамшин, адвокат Марии Бароновой
Прокуратура закончила показывать видео. До этого огласили ряд письменных доказательств невпопад. А теперь стали приходить потерпевшие.
Во вторник у некоторых подсудимых случился определенный эмоциональный срыв, который был вызван очередным отказом суда удовлетворить ходатайство защиты (адвоката Вячеслава Макарова) об оглашении протоколов допроса на предварительном следствии потерпевшего Моисеева. Было существенное противоречие между тем, что он говорил следователю, и тем, что он говорил в суде.
Подсудимые просто стояли и не участвовали в обсуждении. С одной стороны, это играет против них, потому что они не могут задать свои вопросы ни одному из участников процесса. Честно говоря, мне непонятно, что это была за акция, какую цель она преследовала.
В среду все уже было спокойно, все сидели.
Конечно, эмоционально подсудимым довольно тяжело, да и другим участникам процесса. На мой взгляд, суд идет по обвинительному уклону, это даже не скрывается. Вся система судебная, к сожалению, больна таким пороком, что и вызывает нервозную обстановку в зале.
Внимание к «болотному процессу» поддерживать на одном и том же уровне невозможно, потому что он идет уже больше двух с половиной месяцев. Но люди на него приходят — послушать либо просто поддержать родственников подсудимых.
Присутствие зрителей в зале очень нужно подсудимым: заметно изменилось отношение суда, когда мы перешли от закрытой части процесса — предварительных слушаний — к открытой. Наличие публики полезно сказывается на обвиняемых: в частности, был заменен зал и несколько улучшились условия содержания.
Процесс может затянуться надолго, если мы каждого потерпевшего будем допрашивать по три дня. А потерпевших у нас более 70. Есть еще 450 свидетелей обвинения, будут и свидетели защиты, эксперты, специалисты. Лукавить не буду, думаю, что вызывать станут не всех, а только тех потерпевших, которые имеют какое-то отношение к нашим подсудимым. Полагаю, гособвинение больше такую ошибку, как с омоновцем Евгением Архиповым, не повторит. Напомню, Архипов заявил, что от подсудимых ничего не потерпел и претензий к ним не имеет. Какой же он потерпевший?
Материал подготовили: Татьяна Рязанова, Мария Пономарева
Комментарии