Фарит Муртазин, адвокат Артема Савелова
У нас 10 сентября был допрос свидетеля, омоновца Андрея Емельянова. В суде он давал показания, которые явно противоречили его словам, сказанным на предварительном следствии. Это касалось того, каким образом они якобы задержали Артема Савелова. На самом деле задержания не было.
Кроме того, свидетель в суде говорил, говорил, что ничего не видел, а на следствии расписывал, как происходил прорывы, все обстоятельства раскладывал по полочкам. Также свидетель не смог описать, за какую руку якобы хватал Савелов потерпевшего омоновца Александра Гоголева. На следствии, в частности, он говорил, что тот схватил за предплечье. А сам потерпевший Гоголев говорит про запястье.
У них даже расхождения имеются, где и когда хватал! Но когда мы стали выяснять, в каком месте это происходило на Болотной площади, то нам судья не дала на эту тему расспросить. Выяснилось, что Савелов задержан в совершенно другом месте. Сейчас у нас готовится доклад, мы попытаемся сделать техническую экспертизу, у нас есть фото и видеоматериалы для этого.
Судья Наталья Никишина предпринимала в течение всего дня действия, чтобы отклонить вопросы к свидетелю Емельянову. В результате нам не удалось задать ему очень много вопросов. В частности, судья закрыла тему, где, каким образом был задержан ими гражданин, был ли вообще задержан. Кроме того, судья свидетеля быстро вывела из процесса и отправила домой. Артем Савелов даже не успел вопрос задать и не понял, что допрос закончился: судья закончила процесс, не спросив у участников, имеются ли у них вопросы к свидетелю. А они у нас имелись. Также мы хотели огласить его свидетельские показания, данные на предварительном следствии. В них есть противоречия со сказанным в суде.
На следующий день допрашивали потерпевшего Гоголева. Ситуация повторилась: много вопросов задать не удалось.
В четверг нами был заявлен отвод судье Никишиной. Документ сдан в канцелярию Мосгорсуда. Мы желаем, чтобы судья заявила самоотвод и устранилась. Она не может участвовать в процессе, потому что у нее имеется заинтересованность в исходе процесса.
Отвод исчерпывающий. Мы в нем указываем, что считаем, что судья работает в паре с обвинением, нет состязательности сторон, потому что там главенствует обвинение, а защита просто присутствует — мы, к примеру, не можем задать необходимые вопросы. Судья должна все стороны выслушать, проверить доводы. Но получается, что наши аргументы она не проверяет, а на 100 процентов верит обвинению.
Я думаю, что отвод будут рассматривать на следующей неделе. Во вторник очередное заседание состоится. Были разговоры о том, что дело будет рассматриваться не три дня в неделю, а пять. Но пока судья официально об этом не заявляла.
Мой подзащитный Артем Савелов держится бодрячком, понимает всю ситуацию. Есть и положительный момент: хорошо, что потерпевший наконец-то сказал, что он не кричал лозунги. Савелов заикается. До этого всегда указывали, что он что-то кричал.
***
Вячеслав Макаров, адвокат Сергея Кривова
С точки зрения защиты, есть основания полагать, что потерпевшие не всегда говорят то, что было на самом деле. У очень многих не сходятся показания с тем, что они говорили на предварительном следствии. С моей точки зрения, все их рассказы очень неполные, более того — люди просто забывают все, что происходило. Когда начинаешь выяснять у них подробности, то помнят они только подсудимых и произносят общие фразы: мол, да, я его узнал, да, он делал то-то. Это весьма странно.
В частности, показания допрошенного на этой неделе омоновца Емельянова на следующий день, по сути, опроверг его товарищ Гоголев. Были противоречия в показаниях и самого Емельянова.
Была и интересная деталь: омоновец Александр Гоголев признал, то у него был баллончик с газом «Черемуха». Но на этом месте допрос был прерван, после перерыва Гоголев всячески уходил от этого вопроса, и эта тема была замылена.
Но тут есть и некая новация: другие сотрудники полиции раньше говорили, что у них с собой не было баллончиков со слезоточивым газом. Это указывает на то, что, действительно, такие баллончики, возможно, были и у других.
Повторюсь: после перерыва показания Гоголева были скорректированы. Может быть, он получил какие-то — не знаю, от кого, — инструкции по поводу того, что и как говорить. Он был очень зажат после перерыва, правда, потом расслабился.
Сам процесс тяжелый в плане того, что он во многом политический. Здесь можно понять суд, который, конечно, старается избежать каких-то уклонов в сторону политического процесса. Но сделать это сложно.
Всем участникам разбирательства тяжело. Процесс, на мой взгляд, неординарный, он не укладывается в обычно русло. Как правило, процессы с таким количеством обвиняемых проходят достаточно быстро — максимально за три месяца. Здесь у нас все затягивается, потому что много вопросов, многие желают выступить. Плюс иные причины вмешиваются. Например, у меня сложилось впечатление, что на кого-то из участников процесса может оказываться давление, возможно, и на суд.
Был слух о том, что разбирательство будет проходить пять дней в неделю. Дмитрий Аграновский говорил ранее, что в таком случае процесс может сломаться, потому что все живые люди. Да и судья Никишина работает председателем Замоскворецкого суда. Ей нужно выполнять свои функции, элементарно вести прием. Да и подсудимые пять дней в неделю навряд ли выдержат. Если мы к 11 пришли, а в 18 ушли, то их поднимают в 6 утра, а попадают они обратно в изолятор в зависимости от ситуации в 12 или в час ночи.
Материал подготовили: Татьяна Рязанова, Роман Попков, Мария Пономарева
Комментарии