Продолжение.Начало см. здесь

От трех до пяти и… дальше
В период становления политической системы общества партии, возникающие на основе низовой инициативы, а не выстраиваемые властями, как правило, проходят стадию, когда они не могут рассчитывать на широкую поддержку избирателей. Происхождение и перспективы таких новообразований различны. Они могут претендовать на представительство социальных слоев с весьма значимыми в обществе, но еще не консолидированными интересами. А могут представлять незначительные группы маргиналов, предводители которых прокладывают себе «путь  наверх» в политике. Чтобы отделить одних от других, в странах, где действует пропорциональная избирательная система, вводится заградительный барьер: партия-претендент на часть депутатских мандатов должна получить на выборах определенный минимум голосов. Понятно, что парламент, раздробленный на множество мелких фракций, теряет работоспособность. Порог в большинстве случаев определен эмпирически и обычно колеблется в пределах 3-5%.
    Российский законодатель решал эту задачу, не имея достаточного опыта применения системы. Вначале он склонялся к 3%, а затем поднял порог до 5%. Опасения были небезосновательны. В 1995 г., на первых проходивших в относительно спокойной обстановке думских выборах из 43 участников избирательного марафона были отсечены 39, получившие в общей сложности 44,8% голосов. Доля нерезультативных голосов была, конечно, чрезмерной, но барьер выполнил роль, для которой, собственно, и был предназначен: 27 лузеров получили менее 1% голосов каждый, еще 6 — менее 2%. На последующих выборах и число участников, и доля потерянных голосов резко сократились. Таким образом, было бы разумным барьер понизить, как это, например, сделали на Украине.
    Но все было сделано с точностью до наоборот — в преддверии выборов 2007 г. заградительный барьер подняли до абсурдного уровня  — 7%. В демократических странах на такой отметке отсекаются лишь блоки, а не партии. Потенциально это означает, что при средней явке на выборы около 65% зарегистрированных избирателей до 4 млн. граждан, проголосовавших за не преодолевшую барьер партию, вообще будут лишены представительства в парламенте. На практике же такой барьер выполняет роль сигнала для избирателей тех партий, которые не попадают в шорт-лист социологических опросов. Многие из них считают для себя участие в голосовании бессмысленным и на выборы не приходят. Законодатели Москвы вместе с их коллегами из Калмыкии и Дагестана показали, что и 7% не предел, выстроив 10-процентный барьер для выборов в региональные законодательные органы. Такое чрезмерное рвение пришлось выправлять федеральному законодателю.
    Отчетливо дискриминационный характер носит и повышение еще двух барьеров: с 3 до 4% — для возврата избирательного залога, и с 2 до 3% — условие, при котором проигравшая партия обязана возместить стоимость предоставленного ей так называемого «бесплатного эфирного времени» и площадей в печатных изданиях. Это нововведение не только наказывает не преодолевшую барьер партию за участие в выборах, но и решает перспективную задачу — ее последующего выдавливания из политики, провоцируя финансовое банкротство.
    Чтобы окончательно отстранить партии меньшинства от участия в выборах и законсервировать сложившуюся партийную структуру, сначала запретили избирательные блоки, а когда и это показалось недостаточным — исключили возможность скрытых блоков: включения в партийные избирательные списки членов иных партий.
    Параллельно в конце 2004 г. был ужесточен и закон о партиях. Уже исходная его версия образца 2001 г. отдавала партийное строительство под чрезмерный контроль государственных органов. В 2006 г. в него были внесены изменения, в соответствии с которыми требования к минимальной численности партий были повышены с 10 до 50 тысяч членов (в половине регионов — не менее 500 членов). Однако и этого показалось недостаточно: в 2008 г. в Думу были внесены поправки к закону, поднимающие минимум до 100 тыс. В большинстве европейских стран требования к численности партий либо отсутствуют вообще, либо установлены на очень низком, практически символическом уровне. Российский же законодатель уверенно движется в направлении прямо противоположном объективному процессу, который наблюдается в демократических странах, в большинстве из которых численность зарегистрированных членов партий снижается. Как известно, сила и влияние партий проверяются на выборах, а не в кабинетах регистрационных служб.     В нашем же случае именно в этих кабинетах, где регулярно представляемую обширную документацию партий придирчиво проверяют вовсе не беспристрастные органы исполнительной власти, выстраиваются дополнительные заслоны на пути к выборам оппозиционных партий и ставится под вопрос само их дальнейшее существование.

Тон задает Владислав Сурков
Результаты применения обновленной версии закона о партиях выглядели следующим образом. На начало 2005 г. в России было зарегистрировано 42 партии. Из них к середине 2007 г. de jure сохранилось 17 партий. Остальные подверглись слияниям и преобразованиям, но большая часть была ликвидирована судом в процессе перерегистрации. На декабрьские выборы 2007 г. вышли 15 партий, 11 из которых не смогли преодолеть барьер. Вслед за этим по инициативе и под давлением кремлевской администрации процесс межпартийных слияний и поглощений вступил в новую фазу. К концу 2008 г. останется не более 9 партий, а в начале следующего года Минюст намерен провести проверку всех остающихся. Ориентир задан главным кремлевским идеологом Владиславом Сурковым, полагающим, что для России вполне достаточно четырех партий. Даже если известная часть удаленных с политического поля партий и была нежизнеспособна, предпринятое регулирование представляется и избыточным, и опасным.
    Еще один труднопреодолимый заслон — регистрация партий (и отдельных кандидатов) на местных и региональных выборах. Нежелательных для властей претендентов останавливают на самых дальних подступах к голосованию. Условия регистрации были существенно облегчены для партий, уже представленных в Думе (они не обязаны ни собирать подписи, ни вносить залог) и непомерно затруднены для всех остальных. Самое уязвимое звено процесса — проверка подписей избирателей, собранных в поддержку кандидата или партийного списка. В 2003 г. на выборах в Думу действовала норма, допускавшая 25-процентный лимит брака среди подлежащих проверке подписей. Если после выбраковки общее число действительных подписей не опускалось ниже установленной квоты, партия к выборам допускалась. К выборам 2007 г. эта цифра была сокращена до 5%. Одновременно до 5% был понижен и резерв подписей, которые партия вправе представить в ЦИК сверх общей квоты для проверки. Опыт показывал, что для государства не составляет труда забраковать по самым различным основаниям практически любое количество подписей. И оспорить это невозможно. Кроме этого избирательные комиссии по странному стечению обстоятельств весьма снисходительно относятся к недостаткам документации партий-клонов, созданных по указанию властей и крайне пристрастны ко всем остальным партиям. Результат, как показали последние думские и президентские выборы, налицо.
    С 1999 г. существует альтернативное основание для регистрации — избирательный залог. Однако и здесь законодатель позаботился ужесточить условия. Во-первых, величина залога привязана к величине избирательного фонда. Повышение допустимой величины избирательных расходов вздымает и залог (на выборах в Думу — с 37,5 до 60 млн. рублей). Во-вторых, залог стало нельзя использовать как страховочный вариант на случай отказа в регистрации по мотиву выбраковки подписей.
    Россия, кажется, единственная европейская страна, где кандидаты тысячами не допускаются к выборам. Отказ в регистрации под различными искусственно созданными предлогами нередко применяется против сильных кандидатов и партий, успешное выступление которых на предстоящих выборах предрекают прогнозы. Так были отстранены от участия в выборах в законодательные собрания Карелии и Санкт-Петербурга региональные организации РОДП «Яблоко».
    Законодатель ограничил не только возможности позитивного выбора избирателей, но и различные формы их протестного поведения. Возможность срыва выборов неучастием в них — отменой порога явки: сколько бы избирателей ни пришло на выборы, они будут признаны состоявшимися. Возможность выразить протест против отстранения реальных оппонентов отобранных властями кандидатам — отменой графы «против всех» в избирательном бюллетене. Власти стремятся пресечь даже такую по сути невинную и малоэффективную форму протестного поведения как вынос бюллетеней с избирательных участков. На некоторых из них были зафиксированы попытки обвинить «похитителей» в противоправном поведении, а председатель Центризбиркома подвел под это юридическую базу: «бюллетень — государственная собственность».

Продолжение следует