Выборы-2011: политические итоги

Основные отличия выборов-2011 от всех предыдущих

Лев Гулько: Здравствуйте. После бурной, в хорошем смысле слова, ночи мы вас приветствуем в нашем «Ресете». У нас в гостях в качестве эксперта доктор юридических наук, профессор, член Общественной палаты РФ Елена Анатольевна Лукьянова. Здравствуйте, Елена Анатольевна.

Елена Лукьянова: Здравствуйте.

ЛГ: Я поздравляю вас с прибытием… Как это называется? Линия фронта, война, передовая. В общем, одним словом, поздравляю.

ЕЛ: Спасибо.

ЛГ: Как всегда, у нас три части. Первая часть — это отличие нынешних выборов от прошлых в плане электората. Народ-то изменился или нет?

ЕЛ: Я сегодня буду выступать здесь в нескольких ипостасях. В данном случае я буду говорить как член Общественной палаты РФ.

ЛГ: Да.

ЕЛ: Чем кардинально отличаются эти выборы от всех предыдущих — так это качеством общественного контроля. Я даже не столько об электорате, который проснулся и повел себя активно достаточно, хотя, на мой взгляд, мог бы повести себя еще активнее. Но вот общественное наблюдение за выборами было невероятным. Если бы не это, были бы совсем другие результаты. Какую-то часть фальсификаций все-таки удалось предотвратить, несмотря на отчаянное сопротивление. Это делали молодые ребята, вне зависимости от своих политических взглядов, это делали штабы. По крайней мере о трех штабах я могу сказать точно. Это штабы «Справедливой России», ЛДПР и КПРФ. Молодые ребята грудью ложились на защиту честных выборов. Что могли — сделали. Их забирали в полицию, пугали, выгоняли. В шесть утра даже в городе Москве еще далеко не все результаты были посчитаны, и на участках продолжалась совершенно отчаянная и бескомпромиссная борьба.

ЛГ: Зачем они это делали? Можно вопрос от немолодого человека?

ЕЛ: Сколько можно?! Хватит уже. Так больше жить невозможно. Невозможно чувствовать себя неким экспериментальным материалом в стране, в конституции которой написано, что власть принадлежит народу и народ является источником власти. Вот и все.

ЛГ: Ну хорошо, они вели себя активно, они добивались, у них ломали видеотехнику, их выгоняли, избивали. Дальше-то что? Все равно правящая партия как была, так и осталась правящей.

ЕЛ: Во-первых, это уже не та правящая партия. Во-вторых, я не знаю, какая информация доводится до правящего тандема, но нельзя не видеть результатов по регионам. И они существенно отличаются от тех официальных итоговых материалов, которые мы получим в ближайшее время. И я думаю, что это может повлиять на мироощущение членов правящего тандема, на осознание ими того, насколько крепка их власть и на кого они могут опереться. То, что эти выборы и развернувшаяся на них жесточайшая борьба изменили мироощущение населения, хотя бы тех 50 процентов, которые пришли на выборы, не вызывает сомнений. Но и мироощущение тандема со товарищи тоже не может остаться прежним.

ЛГ: То есть они тоже меняются, скажем так, в лучшую сторону. Они понимают риски...

ЕЛ: Я не знаю, в лучшую или худшую. На самом деле мироощущение тандема должно было измениться в худшую для них сторону.

ЛГ: Для нас в лучшую. Они понимают, что так дальше нельзя. Поэтому надо что-то и как-то менять.

ЕЛ: А если можно, то только жестким и силовым путем.

ЛГ: Вряд ли они пойдут на жесткий силовой путь.

ЕЛ: Кто знает.

ЛГ: Вряд ли. Потому что, как говорят эксперты и политологи, у них счета за границей, у них дети там учатся. Зачем им портить отношения с теми ребятами, которые смотрят на нас оттуда?

ЕЛ: Во всем этом есть доля правды.

ЛГ: Конечно.

ЕЛ: Но и власть потерять очень не хочется, тем более что при определенных сценариях смены их счета могут быть заблокированы или еще что-то в этом роде.

ЛГ: Но ведь можно дать какую-то слабиночку, пойти на компромиссы. Кстати говоря, компромиссы будут? Молодые люди, которые были наблюдателями, — они готовы идти на компромиссы? Или они бескомпромиссны в дальнейшей своей борьбе?

ЕЛ: Я не знаю. По крайней мере я думаю, что борьба против тех, кто вчера массово применял фальсификации, будет непримиримой.

ЛГ: То есть будут судебные процессы? Будут подачи заявлений в суд?

ЕЛ: Вы же прекрасно понимаете, какие у нас суды.

ЛГ: Да какие бы ни были! А как иначе?

ЕЛ: Вчера на самом деле речь шла уже о подаче заявлений о возбуждении уголовных дел. Но при всем при этом если прокуратура на участках присутствовала, то представителей Следственного комитета там никто так и не увидел. А ведь по сегодняшнему законодательству именно они, собственно говоря, и должны возбуждать уголовные дела.

ЛГ: Еще один вопрос по этой теме, на этот раз связанный с расколотостью страны. Ведь Северный Кавказ — это одна страна, Москва и Санкт-Петербург — другая, еще какие-то регионы — третья. Единства нет. Да, упомянутые вами молодые ребята — молодцы. Но это Москва и Санкт-Петербург...

ЕЛ: Нет, не только Москва.

ЛГ: Или это вся страна?

ЕЛ: Единственное, о чем я совсем не берусь судить, — это Татарстан и Башкортостан. Мне ситуация там не ясна.

ЛГ: Там большие проценты.

ЕЛ: Я там не понимаю причину этих процентов. В Дагестане, например, большой процент понятен, в Ингушетии — понятен, на Чукотке — понятен.

ЛГ: А я могу сказать. Им хорошо.

ЕЛ: Чечне хорошо.

ЛГ: Татарстану и Башкортостану тоже хорошо. Им тоже делаются некоторые послабления. Им тоже предоставляются некоторые преференции.

ЕЛ: Там я не берусь однозначно говорить. По ряду регионов, где сильный административный ресурс, сильная централизованная власть или, наоборот, постоянная угроза войны, все понятно. А эти регионы как бы выбиваются. Но в целом выборы, конечно, показали, что «Единая Россия» — это партия отдельных регионов и маленьких местечек.

ЛГ: То есть страна расколота?

ЕЛ: Во-первых, страна очень большая. Я бы не стала говорить о расколе. В силу своего географического положения и других факторов она всегда была разная, на протяжении всей своей тысячелетней истории. Разная по климату, разная по обычаям, разная по традициям, разная по языку, разная по образованию, разная по многим и многим показателям. Но, как ни странно, крайние ее точки (Чукотку я не беру) — Владивосток и Калининград — дали примерно одинаковые результаты по отношению к «Единой России»: 9—11 процентов. Реальных. Поэтому замыкает она своими краями примерно одинаковое отношение.

Что происходит внутри и от чего это зависит? От степени богатства и бедности? Отнюдь не в первую очередь. Это зависит прежде всего от уровня легитимности, от степени компьютеризированности и, наконец, от того, какие виды СМИ, какие ресурсы информирования населения присутствуют. И с каждым годом «Единой России» будет все труднее и труднее. Потому что в бой пошла молодежь, которая, при всем моем великолепном отношении к опытным наблюдателям левых, на три порядка сильнее. Уровень охвата страны интернет-ресурсом постоянно растет, и он с каждым годом будет играть все большую роль. А это значит, что будет другое отношение к ситуации.

ЛГ: Хорошо. Давайте на этом мы первую часть закончим. А во второй части поговорим о властной вертикали в контексте прошедших выборов. Справилась она или не справилась? Затронем, может быть, и избирательное законодательство.