Конкуренты Путина в борьбе за пост главы государства. Реакция Запада на российские выборы

Второй тур ударит по легитимности Путина даже в случае его победы

ЛГ: Итак, часть вторая. Мы продолжаем обсуждение кандидатов в президенты. С Мироновым мы закончили. Хотя непонятно, что будет, если он вдруг выйдет во второй тур.

ПС: Это не входит в планы Путина. Однозначно.

ЛГ: Не входит. Теперь перейдем к господину Прохорову, которого некоторые называют кремлевским проектом.

ПС: Знаете, здесь я полностью соглашусь с Борисом Абрамовичем Березовским. Действительно, Прохоров стал кандидатом, так сказать, не без одобрения Кремля, но он может повести собственную игру. Я прекрасно понимаю, какой эпизод в своей политической карьере вспоминает Березовский. Это эпизод с Путиным, который был кандидатом «семьи» и все прочее. И мы видим, что произошло. При некотором развитии событий примерно то же самое может произойти и с Прохоровым. У него есть свои собственные политические амбиции. Я так понимаю, что они простираются как минимум до премьерского поста. Но, может быть, и до президентского. Опять же все зависит от того, как будут развиваться события. Потому что сейчас повестка дня может кардинально меняться чуть ли не каждую неделю.

ЛГ: Тогда последний вопрос. Будет второй тур на президентских выборах или нет? Как вы считаете?

ПС: А вот это очень большой вопрос. Он связан как раз с вопросом о Болотной и всем прочем.

ЛГ: К этому мы сейчас плавно перейдем.

ПС: Для Путина принципиально важно сохранить то место в политической системе, какое у него было последние десять лет. Я имею в виду ситуацию, когда где-то там наверху есть Путин — и есть все остальные политики (Зюганов, Жириновский и прочие). Если будет второй тур выборов, то из разряда небожителей он опускается до уровня обычного федерального политика. А это значит, что элита уже не будет к нему так лояльна, как была на протяжении последних десяти лет. Поэтому для него важно выиграть в первом туре — желательно с большим отрывом голосов.

ЛГ: А если второй тур?

ПС: Если второй тур, то это бьет по его легитимности даже в случае победы. И облегчает развитие событий по «цветному» сценарию.

ЛГ: Хорошо. Давайте тогда плавно перейдем к «цветным» сценариям, которые Геннадий Андреевич назвал «оранжевой проказой». Вообще, вся эта митинговая активность, начиная с Чистых прудов и Болотной площади, — что это такое? «Оранжевая проказа»? Волеизъявление?

ПС: Чтобы зритель нас правильно понял, прежде всего надо разобраться в природе «цветных революций». Давайте возьмем Украину образца «нулевых», страну, население которой очень близко к российскому по менталитету и политической культуре. Как получилась «цветная революция» на Украине? Ведь президент Кучма отнюдь не святой, которого скомпрометировали и выбросили на свалку истории. Был протоолигархический коррумпированный режим, примерно такой же, как сейчас режим Лукашенко, но с некоторыми отличиями.

ЛГ: С украинским акцентом.

ПС: Да. То есть был режим Кучмы. Режим так себе, обычный. Кучма не был святым. Он был среднестатистическим политиком, но население начало от него уставать. Начало уставать от относительно коррумпированного протоолигархического государства, от протоолигархической власти. И этим воспользовались как рычагом, чтобы сковырнуть этот режим. Но в итоге, насколько я понимаю, режим, который пришел на смену режиму Кучмы, для большинства населения оказался гораздо менее комфортным. Может быть, журналисты были рады, потому что они оказались более востребованы и появилось больше информационных поводов. Но большинству населения, судя по всему, стало хуже, чем было при Кучме, и именно поэтому оно проголосовало за Кучму номер два — за Януковича.

Так вот, как я понимаю, у нас сейчас то же самое. Говорить, что у нас выходят на митинги какие-то наймиты Запада, может только сумасшедший человек. Есть объективная потребность, запрос определенных слоев населения (пока лишь наиболее продвинутых) на альтернативу, усталость от того негатива, который есть в российском обществе и который связан с властью. Потому что существует иерархия потребностей. Сначала надо покушать, потом безопасность (или наоборот — сначала безопасность, потом покушать) и так далее. В «нулевые» годы потребности, так сказать, низшего уровня были удовлетворены.

ЛГ: Покушали, купили автомобили, поехали отдыхать...

ПС: Да. Сейчас то, на что раньше не обращали внимания, начинает очень раздражать. И этим пытаются воспользоваться в том числе… Я ни в коем случае не хочу сказать, что все организаторы митингов куплены Западом. Однако стремление воспользоваться этим объективным недовольством есть. С другой стороны, нет кандидата, который мог бы объединить всех протестующих. На Болотную площадь вышли от 50 до 100 тыс. человек — это объективный факт. Они недовольны властью. Но, как я понимаю, нет лидера, за которым бы пошли все эти 100 тысяч или хотя бы 70 процентов из них. Либеральные СМИ продвигали в качестве лидера Навального. Шли такие информационные захлесты, что все под Навального, и прочее. Но его нейтрализовали, посадили на 15 суток. А люди все равно вышли на Болотную площадь. То есть они вышли не за человеком по фамилии Навальный.

ЛГ: Нет, конечно.

ПС: Они вышли не «за», а «против». Проблема в том, что у нас пока не появилось ярко выраженного лидера. И с учетом той системы, которая у нас существует, с учетом относительно жесткого контроля власти над всем политическим процессом такой лидер пока появиться не может. То есть Ющенко и Тимошенко на нашем политическом горизонте еще не нарисовались.

ЛГ: А может, и слава Богу?

ПС: Может, и слава Богу. Однако проблема в том, что из двух возможных направлений дальнейшего развития событий оба хуже, как говорил известный исторический деятель. Мы не можем без конца подгнивать, как сейчас. Идеальный вариант — чтобы власть предложила абсолютно новую повестку дня и сама обновилась, в том числе и в кадровом отношении, до самого верха. К сожалению, это невозможно. Потому что, когда Путин решил вернуться на президентский пост, стало ясно, что у нас опять реализуется сценарий, полностью отвечающий политической традиции России.

ЛГ: Но тем не менее что-то сдвинулось.

ПС: Что-то, конечно, сдвинулось. Но, с другой стороны, существует большая опасность, что мы вновь вместе с водой выплеснем ребенка, как это было в конце 80-х годов. Союз разрушили, хотя можно было сохранить какое-то его ядро в виде Украины, Белоруссии и так далее.

ЛГ: Хорошо, будем смотреть на развитие ситуации. Ничего другого не остается. На этом мы заканчиваем вторую часть, а в третьей части поговорим о последствиях выборов, в частности — о внешних последствиях, о том, как реагируют на Западе на наши выборы.