Конкуренты Путина в борьбе за пост главы государства. Реакция Запада на российские выборы

Каждый из кандидатов в президенты выполняет свою функцию

Лев Гулько: Здравствуйте. Наш сегодняшний «Ресет» будет посвящен самым последним актуальным событиям. Собственно, как и всегда. И, как всегда, у нас будут три части. Сразу представлю нашего гостя. Это Павел Салин, ведущий эксперт Центра политической конъюнктуры России. Я правильно назвал?

Павел Салин: Можно просто политической конъюнктуры и просто эксперт.

ЛГ: Просто эксперт — и просто политической конъюнктуры. Давайте мы в первой части поговорим о будущих президентских выборах, поскольку наметились кое-какие кандидаты. Есть Владимир Владимирович Путин, который первым принес свою заявку. Есть господин Миронов, который тоже ее подал. Есть господин Прохоров, есть господин Мезенцев — один из губернаторов, который заявил, что он тоже самовыдвиженец. И, наконец, есть господин Жириновский — самый старый (я имею в виду по количеству раз), постоянный претендент. Насчет Геннадия Андреевича Зюганова пока не знаю. Но, наверное, тоже.

ПС: Наверное. Хотя не знаю, не знаю. Зюганов может оттянуть голоса у Путина, а сейчас будет делаться все, чтобы у Путина никто голосов не оттягивал. Поэтому, думаю, Мезенцев гораздо более реальный.

ЛГ: Может быть. Но о Геннадии Андреевиче мы поговорим во второй части нашей беседы. Ну так что это? Некоторые эксперты утверждают, что это люди, специально подготовленные Кремлем для того, чтобы создать видимость выборов. Как, например, Прохоров. Правда, в своем маленьком интервью, опубликованном в «Комсомольской правде», Борис Абрамович Березовский заявил, что хотя Прохоров действительно кремлевский проект, но все может быть. Борис Абрамович сказал, что считает Прохорова умным и талантливым человеком и надеется сам приехать в Россию (не уточнив, правда, когда) и привезти с собой весь Лондон. Что там на самой деле? Расскажите.

ПС: Я вижу здесь сборную солянку, и каждый кандидат выполняет собственную функцию. У некоторых кандидатов функция стопроцентно прописана не ими. Они просто играют роль, которую их попросили сыграть. А кто-то, скажем так, выдвигается с молчаливого или не молчаливого согласия Кремля, но при случае будет вести свою собственную игру. Если брать противоположные полюса… Я Путина не рассматриваю. Понятно, что у него цель одна — стать президентом. Здесь обсуждать нечего. Противоположный полюс — это господин Мезенцев, абсолютно системный человек. Как я понимаю, это кандидат-подстраховщик на тот случай, если все другие снимут свои кандидатуры. Такое может быть, поскольку политическая ситуация у нас очень динамично развивается и что будет, скажем, в конце января или тем более февраля, сейчас мало кто может прогнозировать. Господин Мезенцев — это стопроцентный подстраховщик Путина. Таким был в свое время Богданов. Но эта фигура настолько комична... Ведь задача заключается в том, чтобы выборы были признаны легитимными не только в России, но и на Западе. А если бы выдвигался Богданов, то он встретил бы резкое отторжение на Западе.

ЛГ: А какая разница между Богдановым и Мезенцевым? Все взрослые люди — и на Западе тоже. Они понимают.

ПС: Дело в том, что у Богданова есть антирейтинг в либеральных кругах. А у Мезенцева нет ничего. Я уверен, что большинство о нем услышало только сейчас.

ЛГ: И все сразу сказали: да ладно, это подстава.

ПС: Естественно. Но у него нет антирейтинга. Не станут же они выставлять в качестве дублера кандидата, у которого могут быть самостоятельные политические амбиции! На роль дублера нужен абсолютный технократ, который ни при каком раскладе событий не будет играть собственную роль. Все остальные кандидаты, даже Зюганов и Жириновский, могут попытаться сыграть в свою собственную игру. Я не говорю, что они попытаются стать президентами. Нет, они уже перезрели. Но они могут так много попросить у Кремля за свою лояльность, что Кремль предпочитает иметь дело с Мезенцевым.

ЛГ: У нас столько нет, скажет Кремль. Тогда, может быть, пройдемся по персоналиям? Давайте начнем с Миронова.

ПС: У Миронова такая цель. Для эсеров… Я сейчас затрону думские выборы, о которых, как я понимаю, мы будем говорить чуть позже, но в контексте президентских выборов нельзя не коснуться и думских. Миронов оказался заложником победы «Справедливой России». Потому что до его ухода из Совета Федерации всем было ясно, что «Справедливая Россия» — это партия Миронова. Когда его ушли из Совета Федерации, у них опустились руки, но потом они провели кампанию и победили. Саму кампанию можно будет проанализировать в следующей части передачи. Но факт остается фактом: они набрали почти в два раза больше голосов, чем в прошлый раз. Это было для них, скажем так, неожиданностью — и приятной, и не совсем приятной (по крайней мере для Миронова).

ЛГ: И что теперь с этим делать?

ПС: Вопрос о том, что с этим делать, встал бы в том случае, если бы они набрали 50 процентов плюс один голос. Вот тогда бы встал вопрос, что с этим делать. Этого боится у нас вся оппозиция. Нет, встал вопрос о том, кто автор победы «Справедливой России». Потому что, если посмотреть на их кампанию, то в конце кампании на первое место выдвинулись два других политика — Гудков и Дмитриева. Если раньше в «Справедливой России» отцом всех побед и поражений являлся Миронов, то сейчас встал вопрос об отцовстве победы «Справедливой России». И в партии началось некое брожение. Если несколько месяцев назад брожение заключалось в том, что оттуда началось бегство и было неясно, как сохранить региональные кадры, то сейчас встал вопрос, кто принес победу партии. И там была достаточно любопытная ситуация. Возникла своего рода фронда, которая выступала за выдвижение кандидатом в президенты Дмитриевой. И для Миронова это было очень неприятно. Поэтому для Миронова сейчас принципиально важно выдвинуться кандидатом в президенты, чтобы продемонстрировать, что он управляет «Справедливой Россией», что «Справедливая Россия» — это его партия, которая выдвигает его на самый ответственный пост.

ЛГ: Давайте прервемся и продолжим обсуждение персоналий в следующей части. И, может быть, поговорим о митингах, а также об «оранжевой чуме», или, как выразился Геннадий Андреевич, об «оранжевой проказе».