Административная реформа

Игорь Барциц, проректор по научной работе Российской академии государственной службы, ч.2

И здесь мы сталкиваемся с образовательной проблемой. Я удивлен, почему в этих стенах в качестве рекламной паузы ни разу не фигурировало словосочетание латинских букв MBA. И это очень печально. Почему? К MBA мы привыкли. Мы понимаем, что требуется от этой системы обучения. А вот система подготовки управленцев, государственных служащих испытывает тяжелые подвижки.

В 90-е годы, которые уже не раз хвалили, почему-то была воспринята идея, что можно в одночасье из преподавателя научного коммунизма и истории КПСС превратиться в специалиста в области государственного муниципального управления. Не хочу бросать камень в факультет госуправления Московского государственного университета и напоминать, на базе чего он был создан в 90-е годы. Я считаю ущербной саму позицию, что можно обучить вопросам управления человека, пришедшего со школьной скамьи. Вы спрашиваете у семнадцатилетнего мальчика или девочки: «А кем ты хочешь быть»? А он говорит: «Начальником». Это ущербная мотивация молодого человека. Он должен хотеть быть химиком, медиком, биологом, юристом, в конце концов. В худшем случае экономистом. Но мотивация, что он должен стать начальником в семнадцать лет — это ущербно.

Поэтому логично предположить, что должен стать тем-то и кем-то еще. Придти работать в свою сферу и понять, что да, у него есть возможности манипулировать и управлять людьми.

Если вернемся к подготовке, я позволю себе образное сравнение. Система высших учебных заведений должна готовить готовит условно футболистов. Наша система, система MBA, готовит судью на поле. Правила игры должны знать и игроки, и судьи, но пользуются они этими правилами по-разному.

Поэтому здесь мы подходим ко второму критерию — к вопросам нормативного регулирования управленческой деятельности. Мы должны научить мальчиков или девочек тому, как пользоваться этими нормативными регуляторами.

Мой канадский коллега рассказывал, как его учили гольфу. Если бы меня в общеобразовательной школе преподаватель физической культуре учил бы гольфу, то он бы, наверное, все-таки поставил несколько иначе задачи. Государство — это человек, клюшка — нормативно-правовое регулирование, а бизнес — это мячик. С какой степенью человек должен бить клюшкой по этому мячику, чтобы достичь социального эффекта? Потому что попытка все просчитать и получить математический эффект в социальной сфере не сработает. Нам нужен не только эффект математический и экономический, но и эффект социальный.

И здесь мы сталкиваемся с очень сложной проблемой — критериями эффективности управленческого аппарата. На сегодняшний момент все сводится к математическим показателям. Была даже великолепная сумасбродная идея, чуть ли не зарплату госслужащих поднимать и снижать в зависимости от роста ВВП. И смех, и грех наших коллег. Но говоря о критериях, мы, эксперты из правовой сферы, очень сильно противодействуем ряду предложений.

Недавно в нашей Академии выступал министр внутренних дел, который говорил о том, что совершен значительный и гениальный рывок вперед. Раньше система оценки эффективности правоохранительной службы у нас зависела от количества выявленных правонарушений — так называемая палочная система. То есть, если на данной территории участковый (или далее по милицейской иерархии) вычислил определенное количество правонарушений, то тем лучше он работает. Если сложилось так, что по воле Божьей на этой территории не совершено правонарушение, то это проблема уже конкретного сотрудника правоохранительных органов. Но и не только его — это проблема тех людей, которые опять-таки случайно оказались рядом, которые оказались вовлечены в правоохранительную систему, потому что правоохранительным органам нужно было каким-то образом дать статистику.

Нам заявили, что эту систему мы уже преодолели. И сейчас у нас идут ответные обратные реакции. Мы говорим о том, что эффективность правоохранительных органов зависит от снижения регистрируемых правонарушений. Только бы хлопать в ладоши и радоваться… Но вредные эксперты говорят: «Позвольте. Таким вот образом мы имеем рост латентной преступности — то есть нерегистрируемых преступлений». Нельзя сводить к математическим критериям вопросы эффективности деятельности госорганов — в данном случае, правоохранительной системы.

Аналогичный пример можно привести по линии Минздравсоцразвития. Я весьма тронут теми предложениями, которые делает Минздравсоцразвития. Уникальные шаги, и надо их поддержать. Все, что касается онкологических заболеваний, новой системы помощи при ДТП, новой системы оказания помощи сердечно-сосудистым больным. Это реальные программы, которые, к сожалению, пока не получили ни широкой общественной огласки, ни, тем более, широкой поддержки.

Я думаю, еще не все врачи знают о директиве Минздрава, что при обследованиях необходимо обследовать, в том числе, и сопутствующие органы на предмет онкологии. По крайней мере, я когда у своего врача спросил: «А вы директиву получали?», то он сказал, что нет и даже не слышал.

Но что мы будем иметь в случае реализации этой позиции Минздравсоцразвития? Мы будем иметь рост регистрируемых онкологических заболеваний в ближайший год. Но ведь с точки зрения точности, эффективности здравоохранения это нормально.

Следующий пример по тому же Минздравсоцразвитию. Есть важный показатель цивилизованности государства — смертность новорожденных и смертность детей в возрасте до года. Если посмотреть на корреляцию по стране, очень четко видно, что здесь все зависит не от климата, не от каких-либо других условий. Речь идет об экономическом благосостоянии, о вложениях. Когда уровень показателя в Петербурге и Ханты-Мансийском автономном округе сопоставим с европейским и японским (там 4—5 умерших на десять), и при этом в соседних областях уровень составляет 20—25 — это совершенно вне рамок цивилизации. Речь идет о том, что там, где реализуются соответствующие программы, мы имеем реально снижение детской смертности.

Но почему опасна соотносимость? С текущего года ребенком будет считаться родившийся не от килограмма, а полкилограмма. То есть мы получим рост детской смертности. Это не означает, что мы должны вменить конкретному госслужащему, конкретному чиновнику некую негативную оценку, что вот у тебя растет статистика смертей.

Следующий опасный момент, который мы видим — это опасность, когда к госслужбе будут подходить математически. Мол, эффективность ваша зависит от количества выполненных поручений, снятых дел с контроля, переложенных бумажек. Этот механизм совершенно не приемлем. Есть разная степень сложности тех или иных проблем, разная степень участия в их реализации.

Завершая свой затянувшийся монолог, я хочу сказать, что именно процедура и критерии, наверное, на наш взгляд, и составят перспективу развития формы управления и подготовки управленческих кадров. Мы пользуемся институтами. Можно создать институты. Можно подвести к ним инфраструктуру, о которой наши коллеги говорили. Но институты нужно «населить» умными, управленчески способными людьми. И заставить работать эти институты в соответствии с нашими социальными задачами.

Сегодня, к сожалению, за этими европейскими названиями институтов — управленческих, социальных — зачастую стоят только названия, за которыми нет реального содержания, которое бы реализовывало наши цели.