Особая персона

Ваххабизм — это попытка очистить ислам от агрессии

Flash version 9,0 or greater is required

You have no flash plugin installed

Click here to download latest version

Теперь мы, если поняли на таком высоком метафизическом уровне, то должны отдать себе отчет в том, что вязкая глина — она в лице рационалистских институтов политического общества, куда ислам вбрасывается. Он приходит как откровение, а не то, что можно взять из опыта, вспомнить из прошлого, оживить из преданий прошлых, предыдущих поколений… А он приходит как блеск молнии, которая вдруг открывает то, что в человеческом опыте не содержится. Это призыв к абсолютно иному, но тем не менее тесно связанному с интимным и духовным «Я» внутри человека. С его ежеминутным, ежесекундным присутствием здесь и теперь. Это как бы напоминание о финальности всего. 

В обычной традиции — индуизм, даосизм — люди как бы погружены в безвременье: «Ну, умру, мой дух перейдет еще куда-то там». В принципе, бесконечные превращения, переходы из одной комнаты в другую. В единобожии есть вот этот вкус, что ты есть здесь и сейчас, а потом тебя не будет совсем. И только Бог может оживить и вернуть тебя в Конце Всего таким образом, чтобы твое существование здесь и теперь в качестве Ивана Ивановича было не напрасно. Чтобы ты как Иван Иванович поднялся и дал отчет обо всем, что ты сию секунду творишь. 

Теперь вот эта концентрация на «Я» на интимном присутствии связана с идеей абсолютно потустороннего, абсолютно иного, абсолютного разрыва со всем сущим. Это интимно связанные две вещи: мое «Я» и абсолютно иное. Вот в этом парадоксе есть пафос единобожия. 

Что такое ваххабизм? Ваххабизм — это одна из попыток — не самая плохая, но, может быть, и не самая удачная, — очистить ислам от агрессии, от проникновения вот этого естественного человека, естественной глины назад. Ислам распространяется в определенной человеческой среде. Естественно, в этой среде до ислама были традиции, представления, предрассудки, наработки, которые людям дороги. Они хотят сидеть на двух стульях. Они хотят быть мусульманами, но поступать так, как их отцы и предки поступали за тысячу лет до ислама. Хотя Коран, в котором Бог говорит прямым языком пророку и через пророка, говорит: «Вы хотите верить, как ваши отцы. А если ваши отцы верили в полную чушь?» Буквально так. 

Теперь люди хотят следовать адатам, люди хотят, так сказать, контактировать со своими мертвыми: отмечать девять дней, сорок дней, заниматься спиритизмом, чем угодно. Ислам говорит: «Нет. Этого всего ничего нет — апелляции к вашим местным святым, апелляция к вашим мертвым. Культ предков — это гнусное язычество. Это все пережитки антропоцентризма. Вы должны иметь только то отношение к принципу неведомого, которое делает вас инструментами провиденциального замысла. Только к нему вы должны обращаться, только это дает смысл вашим жестам и действиям. Строго следуйте откровению». 

Естественно, у местных сил, связанных с рационалистским полем данной культурной матрицы, это вызывает негативную реакцию. Они говорят: «Это проклятые ваххабиты, которые наносят удар нашему традиционному исламу». Хотя есть только один ислам — ислам, принесенный Авраамом, ислам, принесенный Моисеем, ислам, принесенный Иисусом, ислам, принесенный Мухаммедом. Это динамические откровения одного и того же монотеизма, противостоящего мировому язычеству. 

Нет никакого традиционного ислама, который существует у татар или ингушей. Есть ислам Бога, который дан в откровении на предельно четком и ясном, не позволяющем его перетолковать или переврать языке. Когда мы слышим разговоры о том, что есть какой-то традиционный ислам — «наш» традиционный ислам, в который верили наши предки, — мы имеем дело либо с шаманами, не имеющими отношения к исламу, либо с откровенной госагентурой, пользующейся вот таким специфическим языком. 

Естественно, ваххабиты являются не оптимальной, возможно, попыткой очищения, которые, в свою очередь, может быть, где-то превращаются в какую-то секту. Расставляют те акценты, которые тоже как бы становятся отклонением. Но это динамическая жизнь. В исламе с самого момента его возникновения у Мухаммеда, да будет мир над ним, существовала оживленная теологическая дискуссия. Десятки направлений. И это показатель жизни. Эта дискуссия кипит и поныне. 

Сегодня, например, очень мощная дискуссия разворачивается между теми же ваххабитами и, например, ихванистами, братьями-мусульманами. В частности, между салафитами и ХАМАС в Секторе Газа. Очень мощная идет дискуссия. Политический ислам или политика — это грязное дело, и нельзя заниматься политической интригой потому, что это оскверняет задачи такого чистого ислама. Там это одно из направлений дискуссий. 

Другое направление дискуссии, скажем, — это шииты и сунниты. Потому что шииты вообще стоят на той позиции, что до прихода ожидаемого Магдиса, который явится с Иисусом, вместе со вторым пришествием Иисуса в конце времени, чтобы бороться против Антихриста, — вот до этого времени любое правительство нелегитимно. Легитимно только правительство Магды и Иисуса во втором пришествии. До этого времени попытка устроить халифат, организовать шариатское государство — это все нелегитимные попытки. Но борьба должна идти за приход Магды и за второе пришествие. 

А сунниты считают, что правитель может быть вполне легитимный и законный, если он не преследует мусульман открыто. Если он хотя бы на словах говорит, что у нас шариат признается и является основой законодательства, то уже против него нельзя выступать. 

То есть такой конформистский подход. Но внутри этого суннитского конформистского подхода есть жесткий подход, который говорит: «Нет, только за халифат и за шариатское государство, шариатское пространство».