Особое видео: RESET.ПЕРЕЗАГРУЗКА

Конкурс «Лучший врач года», ч. 2

ЛГ: Михаил Иванович, наша система все-таки, как ни крути, одна из лучших в мире.

ПШ: Мне кажется, ты оптимистичный вывод сделал.

МП: Я тоже ее считаю одной из лучших систем.

ЛГ: Я хотел спросить о преимуществах нашей системы. Потому что, как мне кажется, многое из нашей системы было взято туда. Там переработано, естественно.

МП: Естественно. По своим законам, по своему образу жизни, но у нас с самого начала, когда советская власть организовалась и началось образовываться народное здравоохранение, то, в принципе, направление было профилактическое медицины. Старались создавать или учить врачей таким образом, чтобы не доводить врачей до каких-то серьезных неприятных ситуаций. У нас были созданы первые центры оказания помощи матерям и детям.

И вообще вся подготовка доктора — в лечении не узконаправленных случаев. Случалось, что ты должен оказать, конечно, помощь, но и понять, почему такое произошло. Посмотреть, поговорить с родителями, с родственниками. Понять, что произошло с этим больным, оказать помощь и наладить его жизнь. Чтобы он не доходил до каких-то серьезных последствий.

ПШ: А за границей не так?

МП: За границей все значительно проще. С одной стороны, высокотехнологичная медицина — высокотехнологичные и аппараты, и оборудование. Но там особо не разговаривают с больным.

Вот в Ирландии. Свидетель был. Пациент не застрахованный. Он не имеет страховки. Пришел в больницу с панарицием. Это очень больно, если нарывает. Он сидел и ждал восемь часов. Мне рассказывал наш эмигрант. Наш соотечественник в эмиграции. Там гардеробщицей она работала и рассказывала, как она сидела. Восемь часов, пока врач не нашел возможность помощь оказать.

ЛГ: Надрезик.

МП: Надрезик. Да. Чтобы это вышло. Зуб болит. Если нет страховки, на тебя мало кто обратит внимание. Плати — тогда тебе окажут помощь.

ЛГ: Это вообще отдельный заголовок.

ПШ: Михаил Иванович, у вас ведь есть колоссальный опыт общения и работы с региональными врачами. Вы можете сказать, что в Москве лучшие врачи?

МП: Нет. Такого не могу сказать. У нас очень хорошие врачи. У нас много докторов, которые работают в других городах и во всех республиках.

ПШ: А вот школы как при Советском Союзе? Помните, школа Илизарова?

МП: Школа Илизарова существует.

ПШ: А есть школы новые?

МП: У нас очень много талантливых педагогов, талантливых врачей. Они, естественно, создают свои собственные школы. Но они не противоречат друг другу. Они не борются. У нас нет такого антагонизма. Знаете, в одно время говорили, что Санкт-Петербург и Москва борются, где лучше, а где хуже. На самом деле, когда встречаются врачи-москвичи и санкт-петербургские медики, то мы всегда находим общий язык. И профессионально, четко работаем.

Но вся эта система осталась в наших бывших республиках. Я недавно работал на Украине. Простите, все то же самое. То же понимание. И система по подготовке врачей, система оказания помощи больным, очень близка к нашей. Мы понимаем друг друга.

ПШ: Нельзя их назвать провинциальными врачами?

МП: Нет. Врачи очень высокого уровня. Ездим мы много. Выездные центры подготовки врачей по моей специальности — лучевая диагностика… На нашем факультете, где я деканом работаю, восемнадцать кафедр, и практически все они выезжают в разные регионы. Начиная от генетики, акушерства и гинекологии, и кончая детской хирургией. Инфекции, онкология, питание и так далее… Врачи хотят учиться. Хотя, естественно, всегда найдется человек, который как будто уже все знает. Врач, который говорит, что он все знает, — уже не врач.

ЛГ: Вы сказали, что врачи хотят учиться. Есть люди, которых, наверное, нельзя и близко подпускать к медицинским институтам. Какая-то система отбора…

МП: Это с института должно начинаться. От сессии к сессии он уже отчисляется. Когда я кончал медицинский институт, у нас половина курса была убрана. Они не сдали.

ПШ: Лев говорит о другом. Общение с пациентом...

МП: Когда начинается общение с пациентами, то здесь должно быть следующее: администрация лечебного заведения должна понимать, как работают врачи. И в принципе, хороший главный врач, старшая медсестра и заведующий отделением быстро находят таких «специалистов», которых не надо было бы допускать к работе, и уже пытаются их изолировать каким-то образом от пациентов. Советуют им идти в лабораторные службы или еще куда-то.

Но такой системы нет. Вот он пришел на пост. Как я могу его выгнать? У нас были такие врачи. Я же все равно буду его учить, буду принимать у него экзамен. Может, и хорошо сдаст. А по своим особенностям ему очень тяжело с пациентами.

ПШ: Или пациентам с ним.

МП: Или пациентам с ним. То есть для этого должны существовать какие-то неадминистративные ресурсы. Какие-то ассоциации, эксперты, которые будут проводить возможные оценки врача как работника с пациентами.

ЛГ: «Вам лучше работать с документами» советовать...

МП: Да. Советовать. У нас такого нет. Мы пытаемся такие ассоциации создавать. У нас уже созданы такие ассоциации. Но они имеют очень мало ресурса административного.

ПШ: Но тем не менее конкурс «Лучший врач года» — авторитетный конкурс?

МП: Да, конечно. Очень приятно, что там педиатры из Ростовской области, из Саратова. Хорошая премия в 500 тысяч рублей. Это очень приятно. При тех зарплатах, которые они получают — это, конечно, очень хорошая помощь.

ЛГ: Есть еще один аспект, о котором мы, может, поговорим в следующей части. Это инициатива о персональном сообществе врачей.