Особое видео: RESET.ПЕРЕЗАГРУЗКА

Что такое патриотизм?

ЛГ: Подавляющее большинство россиян считают себя патриотами, пишет газета «Коммерсант», предпочитая называться гражданином России или просто человеком. Такие вполне гражданские чувства выявили недавно в ходе опроса социологи ВЦИОМа. Они все почитали, посмотрели, видят в этом консолидацию общества, которая может служить единственным фундаментом для модернизации. У оппозиции, естественно, другая точка зрения — опасается, что такая консолидация может стать фундаментом для бунта, так как в массовом сознании патриотизм — это любовь к государству, которую общество испытывает до тех пор, пока власть у руля этого государства остается хорошей. Как только общество почувствует, что власть плохая, сразу бунт бессмысленный, беспощадный. Хотя мне в это слабо верится. В бунт.

ПШ: Алексей Петрович, а вы патриот?

АК: Если следовать тому, как трактуется патриотизм в словаре русского языка Ушакова, — «любовь, преданность и привязанность к своему отечеству и к своему народу», то — безусловно. Не к государству, но к отечеству. Это разные вещи.

ЛГ: Это чем они разные?

АК: Потому что отечество — это еще… Государство может быть разное. А вот Отечество — это Родина. Это вне политического контекста. В этом смысле патриотизм совсем неплохо.

Вот 22 июня был День скорби. Для меня всегда, всю жизнь, поскольку я послевоенное поколение и рос в среде людей, которые прошли войну... И для меня всегда это было в известном смысле если не загадкой, то все-таки не раскрытым до конца вопросом.

Вот те люди, которые умирали, повторяю, с разными чувствами, с разными мотивами, но все-таки они не бежали. Они умирали. Потому что внутри, в подкорке, было, что они защищают Отечество, защищают страну. Защищают близких своих.

ЛГ: Независимо от того, социалистическая или капиталистическая.

АК: Вне зависимости от этого. Поэтому в этом смысле я патриот. В прикладных смыслах, когда выходят и кричат, условно говоря: «За Родину, за Сталина, за Путина», тогда вторая часть меня не интересует. И не персонифицирована.

ЛГ: А «Слава России»?

АК: «Слава России», когда кричат на футболе, я это не воспринимаю совершенно. «Слава России» для меня — может, это тоже имеет право на существование, но не в моем восприятии. И постоянно об этом кричать даже в тех случаях, когда что-то не приносит славу... И есть ведь чего стыдиться. И, к сожалению, сегодня в России много вещей, за которые приходится краснеть. И «Слава России» в этом случае… Лучше не ассоциировать то плохое с Россией.

ЛГ: Понимаете, когда разговариваешь с человеком, который когда-то здесь жил, а потом уехал туда и живет там лет двадцать. И когда начинает что-то рассказывать, начитавшись Интернета, где это все выкладывается. И внутри чувствуешь себя как-то некомфортно и хочется ему ответить. И отвечаешь ему всегда. Я, во всяком случае. Я пытаюсь не то чтобы сказать: «Ну да, ты прав, ты правильно сделал, что уехал. Полная у нас тут…» Как-то наоборот, находишь аргументы.

ПШ: А у нас!..

ЛГ: За страну обидно.

АК: Поэтому по каждому поводу и без повода кричать «Слава России»… Мне кажется, какие-то внешние проявления патриотизма меня не устраивают. Патриотизм — это глубоко внутренние чувства, как и религиозные. Лучше крест носить поглубже, спрятанный…

ЛГ: На длинной нитке.

АК: На длинной нитке. Да. А не как господин Лахтин… не Лахтин, а Шохин, которого я вижу в Хамовническом суде очень часто, который под кадыком этот крест носит.

ЛГ: Господин Шохин?

АК: Да.

ЛГ: Я ни разу не замечал. Просто не ожидал.

АК: Да. Такое мне непонятно. Такое проявление религиозного самосознания. Точно так же, как проявление патриотизма в криках «Россия, вперед!» или как там. Это меня не устраивает.

ПШ: Но с другой стороны, согласитесь, это разное наполнение одной и той же трактовки приводит к гражданским войнам. Деникин и Буденный. Красный и белый террор. Они по-разному любили одно и то же Отечество. И считали свое дело правым. С этим тоже приходится считаться.

АК: Конечно. С этим приходится считаться. Но я думаю, что по-разному любили Отечество — это да. Но там уже шло столкновение идеологий. Там не шло столкновения по поводу патриотизма. Там произошла подмена. На уровне любви к Отечеству Деникин очень здорово проявил себя во время Великой Отечественной войны.

ЛГ: Это правда.

АК: Он государство оставил в стороне, он поддерживал Отечество. Поэтому, я считаю, тут очень точное толкование. Любовь к Отечеству, к Родине, а не к государству, как трактуется в этом самом…

ЛГ: Теперь, если вернуться к началу разговора, «Единая Россия» видит консолидацию общества, в котором есть фундамент модернизации. А оппозиция считает, что такая консолидация может стать фундаментом для бунта.

ПШ: А мне, знаешь, Лев, не нравится в этой трактовке «Единой России» то, что она вставляет туда политически нужное и важное слово «модернизация».

ЛГ: Нет, ну почему же. Наш президент Дмитрий Анатольевич Медведев призвал к тому, чтобы в Сколково приезжали люди, которые когда-то уехали. Люди, которые называют себя гражданином России или просто человеком.

АК: Считаю, что и то и другое — некая подмена. И не оппозиция «Единой России». Я считаю, что совершенно неверная расстановка акцентов. Бунт, как говорит оппозиция, а я это называю социальным неприятием проводимой политики. И консолидация по поводу модернизации не может происходить при патриотизме или отсутствии патриотизма. Это совершенно какая-то… Я не знаю…

ПШ: Если ты любишь модернизацию, то ты не патриот.

АК: Да. Это, конечно, большая глупость. Поэтому долго обсуждать… Мне кажется, что вы со мной согласны. Что это — подмена.

ЛГ: Нет, я с вами согласен, что это подмена. И что крестик или что-то еще нужно носить глубоко.

ПШ: Ближе к душе.

ЛГ: Ближе к душе, а не под кадыком.