Особое видео: RESET.ПЕРЕЗАГРУЗКА

Дмитрий Медведев как лидер оппозиции

Лев Гулько: Совсем недавно в своем блоге на радиостанции «Эхо Москвы» господин Нечаев, бывший министр экономики, высказал мысль о том, что наш президент Дмитрий Медведев может стать лидером оппозиции. С ним, конечно, спорят и с ним соглашаются. Косвенно об этом пишет и иностранная пресса, в частности о том, что в борьбе за свою свободу бывший нефтяной барон Михаил Ходорковский неожиданно получил поддержку: министр промышленности и торговли Виктор Христенко и министр экономического развития Герман Греф выступили в суде в качестве свидетелей защиты. Тот факт, что чиновники в лице Грефа и Христенко вступились за Ходорковского, аналитики называют поворотным моментом в процессе. Вопреки воле обвинения, свидетели защиты были допрошены публично. Все это указывает на обретение некой открытости процесса. И подобные тенденции вписываются в смену политического климата, который связывают с Дмитрием Анатольевичем Медведевым.

Павел Шипилин: Звучит это нелепо. Медведев в оппозиции к самому себе? Как это получается?

ЛГ: Почему? Михаил Сергеевич Горбачев был в оппозиции к кому — к себе? Он тоже совершал некие поворотные моменты. Не резкие, но тем не менее.

ПШ: Для меня загадочно это звучит. Согласитесь.

Алексей Кондауров: Я считаю, что, конечно, есть в этом определенная нелепость. Да, по Конституции президент обладает такими полномочиями, что в оппозиции к нему могут быть, а он к кому в оппозиции? К неконституционной форме дуумвирата? В оппозиции к господину Путину?

Хотелось бы, конечно, надеяться, что он не будет просто в оппозиции, а наконец станет президентом. И будет в полной мере реализовывать те конституционные права, которые ему предоставлены основным законом. Но это очень хотелось бы. Потому что в соответствии с этими правами он много что может сделать. Он может сделать более прозрачным процесс выборов, более законным, вернуть выборы хотя бы к той формуле, которая существовала в конце 90-х годов. Он может многое сделать для становления независимой судебной системы, много может сделать для становления демократических институтов. Но пока он ничего не делает. Хотя полномочий, прав у него в соответствии с Конституцией предостаточно. Сформирована совершенно неконституционная форма управления страной, так называемый дуумвират. Поэтому, с точки зрения того, сможет ли он стать лидером оппозиции, я не знаю когда. Может быть, сможет, когда потеряет власть в 2012 году, если он не пойдет на второй срок.

ЛГ: Пойдет.

ПШ: Алексей Петрович, но ведь вам, как никому другому — лучше, по крайней мере, чем нам, — известно, каким влиянием обладают секретные службы по отношению к президенту. Или это все-таки не так? Это иллюзия?

АК: Вообще, кураторство над силовым блоком и в том числе над спецслужбами — прямая обязанность президента. Она входит в его сферу компетенции. Это прямая его обязанность. И я сейчас спорю сам с собой. Помнится, когда господин Медведев только предполагался, даже не предполагался, а рассматривались разные варианты, тогда со мной спорили люди из либерального крыла и говорили мне: «Ну что вы…» Когда Медведев не был артикулирован, моя позиция состояла в следующем: что господин Путин выберет наиболее слабого кандидата, и дальше будет так, как сейчас развивается. И позиция моих оппонентов состояла в том, что при таких полномочиях президента он сосредоточит под собой весь силовой блок, который будет под ним.

ПШ: Формально ведь сосредоточен?

АК: Формально да. Но получилось так, как получилось. То есть все люди, которые входят в команду Путина, все остались на ключевых постах.

ПШ: Так что получается? Получается, что по Конституции ФСБ подчиняется президенту. А что же, доклады они носят Путину негласно?

АК: Ну, вот мы вчера на «Эхе Москвы» с Виктором Ивановичем Илюхиным в программе у Светы Сорокиной обсуждали вопросы о расширении полномочий Федеральной службы безопасности.

ЛГ: Внесенный законопроект.

АК: Так вот, Виктор Иванович обратил внимание на тот странный факт, что законопроект вносит не президент, а правительство. Хотя Федеральная служба безопасности по Конституции, по распределению обязанностей — прерогатива президента. Но вносит правительство эти странные поправки, которые фактически, будем называть вещи своими именами, тоже сужают права…

ЛГ: А давайте вернемся к личности Дмитрия Медведева. Я уже проговаривал фамилию Горбачева Михаила Сергеевича. Он же тоже был, в принципе, в оппозиции. Если у нас нет другого народа, который оппозицию не поддерживает, давайте говорить прямо и честно: на сколько процентов поддерживают? А поддерживают то, что происходит в стране. Перемены должны в любом случае идти сверху, как это было при Михаиле Сергеевиче. Поэтому Дмитрий Анатольевич действует, в общем, правильно. В некой такой оппозиции самому себе.

АК: Нет. Давайте мы к Михаилу Сергеевичу вернемся.

ЛГ: Давайте.

АК: Если уж вы его вспомнили. Все равно Михаил Сергеевич действовал в несколько другом векторе. Да, он очень быстро сформировал собственную команду, очень быстро — и в политбюро, и в ЦК. Я не буду называть пофамильно. Но это происходило на глазах. Он очень быстро избавился, так сказать, от старой гвардии.

ПШ: Не быстро.

АК: Достаточно быстро. В течение полутора лет он избавился. А Дмитрий Анатольевич уже сколько у нас с вами? Уже два с лишним.

ЛГ: Не та гвардия. Она посильнее сейчас будет.

АК: Нет, он создал команду. Но Дмитрий Анатольевич даже не пытается создать команду. Он даже Мутко не может уволить. Он заявляет публично, что Мутко должен уйти в отставку. Мутко идет к Путину и остается, и все. И вопрос уходит.

То есть, понимаете, если господин Путин…Мы тут обсуждали интервью господина Путина Wall Street Journal. Когда Кеннеди стал президентом, его братья даже в домашней обстановке называли его «господин президент», а не Джон. А господин Путин может себе позволить после двух с лишним лет президентства Медведева давать интервью и говорить, что вот я звоню Диме… и говорю то-то и то-то. И он тоже мне иногда звонит и говорит, Владимир Владимирович…

Почувствуйте разницу. В домашней обстановке братья — «господин президент», а здесь — «и я звоню Диме, а он мне звонит — Владимир Владимирович». То есть понимаете, человек даже не пытается скрывать своего уничижительного отношения не к кому-нибудь, а к президенту. Это уже даже не человеческое оскорбление, а оскорбление должности. И это все проглатывается.

ПШ: Вы пытаетесь формализовать этот самый дуумвират. Дескать, формально он президентом является, а лидером страны является Путин. И как он был, так он и остался им. И ничего. Там звонит Дима. Звонит Владимиру Владимировичу.

АК: Нет, я к тому, что …

ПШ: У нас нет смены власти. У нас она не произошла. И мы же знаем об этом.

АК: Правильно. Я о личности. Мы же о Горбачеве начали говорить. А Горбачев, как бы я к нему ни относился, действовал как политик. Он понимал необходимость перемен. Это вся страна понимала. Политическая элита. Понимая отношение элиты к этому, он сформировал команду, которая следовала его указаниям. Т

А господин Медведев, когда написал статью «Россия, вперед!», обозначил, что страна нуждается в переменах. И очень четко. И политическая элита, вменяемая политическая элита, среагировала на это с надеждой. Но после этого ничего не последовало.

ЛГ: У господина Горбачева была силовая поддержка, когда он начинал делать свои преобразования. А у Дмитрия Анатольевича пока…Как только он почувствует, что у него есть поддержка, я думаю…

АК: А в чем она должна заключаться? Я не думаю, что Министерство обороны или ФСБ, если господин Медведев будет действовать в пределах предоставленных ему в рамках Конституции полномочий, будет затевать какой-то государственный переворот... Его к этому просто не допускают.

ЛГ: А внутри? Сейчас Министерство обороны реформируется. Мы видим, что действительно там что-то происходит. Совсем недавно опять поменяли генералов. Внутри силовых ведомств разве нет борьбы либералов и ястребов, как говорят?

АК: Я думаю, что там, как и в любой ячейке общества, есть разные настроения. Есть и такие, есть и сякие. Но Медведев — законно избранный президент. Конечно, у него не все благополучно с легитимностью, поскольку все мы помним, откуда он возник, как он возник.

Но тем не менее выборы состоялись и его выбрали. У него масса прав и полномочий. И я абсолютно не думаю, что если он будет действовать и проводить реформы в рамках тех полномочий, которые у него существуют, то в этой ситуации у спецслужб есть какой-то ресурс противодействовать этому. А если кто-то там и осмелится, то у него достаточно полномочий, чтобы смещать тех или иных лиц. Я не вижу здесь никакой проблемы. Проблема в личности. А не в том, что есть злокозненные спецслужбы…

ЛГ: Совсем не злокозненные…

АК: Если он будет двигаться в каком-то не том, как кажется им или господину Путину направлении, то они его свергнут.

Ты взвалил на себя это ярмо — будь добр ему соответствовать. У него, конечно, есть риски, в том числе политические, но я считаю, что лучше идти на политические риски, чем превращаться личностно в слабого человека. И дискредитировать высокую должность.