Концепция мультикультурности. Памятники в частные руки. Всемирный русскоязычный телеканал

Концепция мультикультурности терпит крах

Лев Гулько: Здравствуйте. Мы начинаем нашу передачу. У нас в гостях сегодня в качестве эксперта председатель комитета Госдумы по культуре Григорий Петрович Ивлиев. И будем мы, естественно, говорить о культуре. С разных сторон подойдем к этому понятию.

Григорий Ивлиев: Здравствуйте.

ЛГ: Давайте сначала поговорим о мультикультурности. В общем, это к культуре имеет непосредственное отношение. В чем дело? В том, что во Франции вступил в силу закон, запрещающий мусульманкам носить в общественных местах паранджу. Закон долго обсуждался. За и против. Страсти кипели. Как пишет «Независимая газета», «запрет, инициированный президентом Николя Саркози, вызывает протесты мусульманского населения. …Полиция жестко разогнала несанкционированный митинг радикально настроенной мусульманской молодежи». Были задержанные, в том числе и женщины, 19 человек.

Недовольство мусульман распространится и на другие страны Европы и Евросоюза, где также планируют запретить женщинам закрывать лицо. Вот такой большой мультикультурный проект терпит крах — в Европе, во всяком случае. В Германии, Франции, Великобритании, где тоже чувствуются такие настроения. А что у нас, в России? Как вы считаете, у нас он тоже терпит крах? Или у нас нет никаких проблем в этом мультикультурном мире?

ГИ: Мы еще, наверное, не зафиксировали не то что краха мультикультурности — мы не зафиксировали мультикультурности в нашем обществе. После того как в Советском Союзе с мусульман была снята паранджа…

ЛГ: И слава Богу.

ГИ: И слава Богу. Мы еще не подошли к той черте, когда необходимо принимать меры, которые принимает Франция.

ЛГ: Но лучше заранее быть как-то готовым. Потому что у нас это все тоже грядет, как я понимаю.

ГИ: Совершено точно. Ассимиляционные процессы одной культуры в отношении другой стали более сложными. Еще недавно сильная азиатская или европейская культура достаточно легко ассимилировала все другие или включала их в свою орбиту. Причем ведь сильные культуры не заинтересованы в гибели малых. Когда сильная империя поглощала какие-то народы, она либо их истребляла, либо находила возможности для культурного диалога. И была заинтересована в сохранении той культуры, с которой столкнулась, потому что это был наилучший способ установления отношений. И наилучший способ господства.

ЛГ: Некоторые даже присваивали себе часть той культуры, которую захватывали.

ГИ: Да. Она становилась национальной ценностью. Это очень важные процессы. И очень важно, что культуры к таким процессам были готовы. А русская культура — она и сейчас готова. Она наследница славных традиций, когда шел постоянный межкультурный диалог как с западными, так и с азиатскими культурами, с культурами малых народов. Эти ячейки еще не закрылись. Они есть, поэтому мы имеем еще какое-то время, для того чтобы определиться, как у нас будет строиться соотношение культур.

ЛГ: Смотрите, вот недавние процессы… О них тоже много говорят. Например, в московских школах появляется все больше и больше ребятишек с совсем другой культурой, будем говорить так. Они приезжают к нам с Востока, из среднеазиатских стран. И на этом уровне уже возникают противоречия. Ребята плохо говорят по-русски, родители плохо говорят по-русски. С родителями еще можно как-то договориться на пальцах и что-то понять. А маленький мальчик или девочка — они же совсем теряются в этом многообразии. Что из этого получится? Здесь как действовать? Есть, конечно, специальные школы, но тем не менее.

ГИ: У нас есть возможность обратиться к своему собственному опыту. В Москве сложилась или только начинает складываться ситуация, когда в школах очень много людей, для которых русский язык не родной. А, скажем, я депутат от Оренбургской области. У нас в области только 73 процента русских. И это не исключительная ситуация для России. Если возьмем Саратовскую область, то там те же 70 процентов русского населения.

И опыт таких регионов — он показывает, что мы вполне можем решить все эти вопросы, если заниматься ими ежедневно, ежечасно. Руководство этих регионов ими занимается. Почему там нет противостояний националистического толка? Да потому, что эти вопросы решаются. Открывается, скажем, татарский театр в Оренбурге — единственный профессиональный театр за пределами Татарстана. Он открылся. Он реализует эту потребность. Есть много других культурологических приемов, которые позволяют обеспечить в рамках взаимодействия культур подобие равенства.

Фактического равенства, конечно, достичь нельзя, но обеспечить условия для равного проявления на определенной территории всех национальных культур вполне возможно — путем создания национальной деревни с национальным музеем, национальной кухней и так далее или национальной территории, где люди, составляющие меньшинство, пусть даже всего два процента населения области, имеют свои культурные центры и возможности для культурной реализации. Но это, конечно, больше подходит для народов Российской Федерации.

ЛГ: Конечно.

ГИ: Ситуация с эмигрантами из дальнего зарубежья сложнее. Потому что там изначально нет этой школьной подготовки, которая закладывает будущие взаимоотношения. Ведь эти конфликты возникают где-то в классе седьмом-восьмом.

ЛГ: Когда ребенок уже начинает осознавать. Это зависит от семьи, как там к этому относятся. Вы же понимаете.

ГИ: Да.

ЛГ: И ребенок начинает повторять.

ГИ: Практически у нас есть и дети такого возраста. Их отдают в школу, когда эти проблемы возникают. Причем идет обратное воздействие. Я с удивлением узнал, что родители негативно относятся к тому, что дети, придя из школы, начинают использовать узбекские или таджикские слова в своем лексиконе.

ЛГ: Это тоже от незнания другого человека. Когда другого не знаешь, его боишься.

ГИ: Да. Здесь дети идут впереди родителей. Им это интересно. Они с интересом познают какие-то новые слова, хотя они и не такие уж новые. Средняя Азия, Закавказье, Прибалтика никогда не были полностью отчужденными от нашей культуры регионами. Всегда были взаимосвязи. И они сейчас есть.

ЛГ: Хорошо, давайте мы на этом закончим первую часть, а во второй части поговорим о памятниках культуры и о тех, кому надо — а может, и не надо — отдавать эти памятники во временное или постоянное пользование.