Проблема мусорных свалок. Продовольственная безопасность. Пьянство в России

Доктрина продовольственной безопасности

ЛГ: Итак, продовольственная безопасность. Оттолкнемся мы от недавней встречи президента с российскими корреспондентами. В ходе пресс-конференции некий господин Мельниченко (он председатель сельскохозяйственного предприятия и одновременно корреспондент газеты «Территория народной власти») задал этот вопрос Дмитрию Анатольевичу Медведеву. «Мы получили наконец внятный и цельный документ — «Доктрину продовольственной безопасности Российской Федерации» — и понимаем свою задачу (это я цитирую): произвести как можно больше и лучше продуктов питания на 140 млн человек. Это первая задача. Но есть достаточно серьезные угрозы», о которых он потом говорит. Насколько актуальна проблема продовольственной безопасности?

АП: Доктрина принята в январе 2010 года. Там приведены основные цифры, необходимые для достижения продовольственной безопасности. Там указано, сколько процентов различных видов продовольствия мы должны производить, чтобы достичь продовольственной безопасности, чтобы полностью себя обеспечивать. Зерно — 90 процентов, насколько я помню, остальные виды продовольствия — от 80 до 90 процентов.

ЛГ: Что такое продовольственная безопасность? Это самообеспечение?

АП: Да. Самообеспечение и еще запас государства, примерно 20 процентов от годового потребления.

ЛГ: И что мешает? На данный момент?

АП: На данный момент мы уже некоторые цифры перекрыли. Например, по зерну. Мы сами себя обеспечиваем зерном — до прошлого года обеспечивали, уже лет пять.

ЛГ: Смотрите, что дальше говорит Мельниченко. По его мнению, «для того чтобы реализация продовольственной безопасности состоялась», необходимы «указ президента о моратории на банкротство сельскохозяйственных товаропроизводителей на период выполнения доктрины продовольственной безопасности» и «освобождение сельскохозяйственных производителей от всех видов налогов». Для государства это будет не очень трудно, полагает Мельниченко. Вот два параметра, которые он считает самыми важными.

АП: Человек задал вопрос, а мы его цитируем, как будто это классик, классик жанра. Я с ним совершенно не согласен. Первое: я хотел бы, чтобы мы в селе помогали сильным, а не рождали слабых. Мы рождаем слабых.

ЛГ: Вы имеете в виду мораторий на банкротство?

АП: Мораторий на банкротство, конечно. Пусть выживает сильный. Я понимаю, что селянам надо помогать. И государство помогает. Мы недавно внесли изменения в бюджет. Опять помогаем. Это ясно. И ясно, что без дотаций они не проживут. Если ты не хозяин, ты не должен хозяйничать на этой земле. А у нас сейчас миллионы гектаров земли стоят только из-за того, что там есть хозяин и он не обрабатывает эту землю или не умеет ее обрабатывать. В Тамбовской области, которую я представляю, таких 150 тысяч гектаров, и областная администрация — хозяин этой земли — судится с переменным успехом, заставляя того или иного хозяина обрабатывать землю, как это положено по технологии. Это первое.

Поэтому я считаю, что на земле должен быть хозяин. Хозяин может это сделать. У меня очень много друзей, которые занимаются — и, поверьте, достаточно эффективно — селом. В том числе у меня есть фермер, у него маленькая ферма — 300 свиней. Когда-то, давая ему кредит, мы его уговаривали, чтобы он по канадской технологии выращивал нам свиней, потому что мы хотели получить экологически чистую свинину. А сейчас он настолько развился, что желающие у него купить стоят в очереди. У него триста свиней, восемь свиноматок, свой хряк. Но не в этом дело. Человек там хозяин. И почему-то он не требует, чтобы его освободили от налогов и защитили от банкротства. А все имеющиеся виды дотаций он берет. Я не идеализирую ситуацию, поверьте мне. В сельской местности достаточно много проблем, которые надо решать, но я все-таки думаю, что Мельниченко поднял не те темы.

ЛГ: А какие проблемы существуют?

АП: Я думаю, что нам надо определиться со стратегией продовольственной безопасности в каждой области. Если взять, например, Белгородскую область, то там у нас определены стратегии. Белгородская область выращивает миллион тонн мяса. Я думаю, что самим им нужно ну тысяч 300. Миллион тонн мяса! И такие цифры могут быть в каждой области.

Сейчас в сельское хозяйство достаточно твердыми шагами пришли инвесторы — не только российские, но и иностранные. Здесь, конечно, нужен жесткий контроль. Отдали землю, договорились, что выращиваем, договорились, что перерабатываем в России, — и начинаем перерабатывать. Каждая область должна сама перерабатывать то, что в ней выращивается. Выращивает Тамбовская область 3 млн тонн зерна — пусть она их переработает у себя, а не оставляет 10 процентов. Выращивает Воронежская область 8 млн тонн зерна — значит, она должна их переработать.

ЛГ: То есть, как я понимаю, это должен быть такой агрокомбинат. Тут производство — тут переработка. Конечный продукт продается.

АП: Да. Я посмотрел стратегию нашего Министерства сельского хозяйства. Она достаточно интересная. По каждой области. Я думаю, что в течение трех–пяти лет мы решим проблему с мясом, решим проблему с молоком. Сейчас строятся десятки комбинатов. Это не фермерские хозяйства, хотя без них мы тоже не можем жить. Я вижу, как государство дотирует фермерские хозяйства — и правильно делает. Это огромные комплексы. Например, 100 тысяч голов свиней. Три комплекса, например, строятся в Тамбовской области, два комплекса — в Липецкой области, пять комплексов — в Воронежской области. Это будет в этом году, чтобы мы это понимали. И, естественно, нужно защитить нашего производителя.

ЛГ: От кого?

АП: От иностранных конкурентов, например. От иностранного мяса.

ЛГ: То есть повысить ввозные пошлины на иностранные продукты?

АП: Убрать квоты. Например, в этом году мы на 300 тысяч уменьшаем квоты на мясо. Очень правильно.

ЛГ: Я, скажу вам честно, только за. Свое мясо есть гораздо интереснее.

АП: Но российским производителям надо понимать, что если уменьшат качество… Почему, например, нашей картошки нет?

ЛГ: Почему?

АП: Да потому, что на прилавках супермаркета она должна быть такая и такая, без глазков, без ничего. Определенного качества. А как-то я иду по Москве и смотрю — продают тамбовскую картошку. Откуда картошка? Называют Моршанск. Действительно, в Моршанске самая хорошая картошка. Но я вижу, что на ней глина. А у нас глины нет. У нас чернозем. Поэтому, конечно, это не тамбовская картошка. Но бренд тамбовской картошки... Надо выращивать именно такую картошку…

ЛГ: Хороший пиар для тамбовской картошки.

АП: Я не отрицаю, что в сельском хозяйстве много проблем. И первая проблема — это земля. Поверьте мне, у земли должен быть хозяин. Пришел частник и обрабатывает. Нужно как можно скорее закончить разбирательство с теми наделами, которые мы раздали, когда приватизировали землю, потому что все области этим занимаются. Все невостребованные участки сейчас уже прошли проверку. Ту землю, которую мы отдали частникам, надо, конечно, проверять — и проверка проводится два раза в год. Но мы сейчас немножко отсрочили изъятие этой земли через суд. Наверное, это правильно. Потому что частника надо сначала убедить, чтобы он…

ЛГ: Хорошо. Я запомнил цифру: через три-пять лет мы начнем есть наше отечественное мясо.

АП: Это вы о москвичах. Вы не едите отечественного мяса. А мы, которые за МКАДом, едим.

ЛГ: Я о себе и говорю. На этом мы закончим вторую часть. А в третьей поговорим о той самой экологии души, и хотелось бы, чтобы душа не страдала. В общем, что уж там темнить, будем говорить о пьянстве.