Мифы о России. Понятие «русский» шире, чем национальность. Десталинизация: за и против

Понятие «русский» шире, чем национальность

ЛГ: Россия и мир. От чего бы я хотел оттолкнуться. Любопытная история. В первых числах июля в Израиль приедет группа представителей российской партии «Национал-демократический альянс». Они приглашены руководством ряда правых движений Израиля. Согласно информации, полученной от организаторов, цель поездки россиян — установление дружеских контактов с израильскими партиями и движениями из правого лагеря.

«Лидер партии Алексей Широпаев, — как пишет один из порталов, — был первым из российских политиков, открыто поддерживающим Израиль против арабского окружения. Идеология Альянса строится на сочетании национализма и европейских демократических ценностей. (Вот на это давайте обратим внимание.) И в основу контактов с израильскими сионистскими движениями могут лечь общие интересы. В НДА считают, что распространение исламского экстремизма является одной из ключевых угроз миру и России, а также выступают против левой европейской доктрины «толерантности» и двойных стандартов».

Такая вот любопытная история. Мы же сейчас, как и весь мир (но мы особенно), ищем, так сказать, свой путь. После того как империя Советского Союза распалась (не до конца, правда, но распалась), мы тоже начинаем... И у нас и то и другое присутствует — и национализм, и европейские ценности. И этому как-то надо уживаться. Или не этому надо уживаться? Кто мы вообще в этом мире? Как-то мы можем себя идентифицировать?

ВМ: В том-то и беда, что мы не знаем, кто мы. То ли мы наследники Третьего Рима, то ли обломки СССР. И к чему нам стремиться, соответственно? Чем вызван этот огромный интерес к истории в последнее время? Обычно говорят так: все плохо в экономике, поэтому люди интересуются прошлым. Это не так. В экономике не всегда все плохо, а прошлым мы действительно интересуемся больше, потому что мы не знаем, куда идти. А когда ты не знаешь, куда идти, ты ищешь ответ где? В прошлом. Как твою проблему решали твои деды и прадеды. Отсюда и темы сталинизации и десталинизации.

ЛГ: Об этом мы еще поговорим в третьей части.

ВМ: Да. Отсюда имперские вещи. Предлагают же крупные политики возродить имперский флаг — черно-бело-золотой. Это путь.

ЛГ: Ну тогда давайте и императора назначим.

ВМ: Это путь. А другие пишут, что Алексей Михайлович был самым лучшим. Он гораздо эффективнее решал вопросы между Россией и Украиной. Понимаете? При Алексее Михайловиче было лучше — газа не было, проблемы решались лучше и территории прирастали. И про Ивана Грозного мы вспоминаем. Да про что угодно! Мы не знаем, куда идти. Национальной идеи нет. Национальная идея, сводящаяся к тому, чтобы занять четвертое место на чемпионате Европы по футболу, — это позор. Просто позор! Народ у нас остроумный, заметил, что в одном чемпионате Россия назначена побеждать всегда. Это чемпионат по получению права на проведение чемпионатов мира.

ЛГ: Ну хорошо. А вот эта история: национализм и европейские ценности? Весь мир скатывается вправо. Это мы все видим. Европа отказывается от толерантности.

ВМ: Это маятник. Никогда…

ЛГ: Я понимаю, что существует движение народов туда-сюда. Это ясно.

ВМ: Это, безусловно, маятник. Мы смотрим, что вся Европа скатывается вправо. Представить себе, чтобы 20 лет назад лидеры Германии, Британии, Франции говорили такие вещи, невозможно.

ЛГ: То есть национализм в хорошем смысле… Многие считают, что есть национализм и в хорошем смысле слова.

ВМ: Я не вижу в национализме ничего плохого. Потому что национализм дословно — это любовь к нации, к своему народу. Так же как и патриотизм. Что в этом плохого? Патриотизм — это любовь к родине, к отечеству, к отцу. К падре своему. Это ведь не предполагает ненависти к другим нациям и другим народам. Если я люблю своих детей, это не значит, что я должен ненавидеть и вредить чужим детям. Наоборот.

ЛГ: Здесь же национализм и европейские ценности. Вот сочетание. Может быть, это и есть выход из положения?

ВМ: Надо смотреть. Это всегда вопрос крайностей. Другое дело, что Россия, на мой взгляд, вообще никогда не в истории была национальным государством. Даже во времена Московского великого княжества это было многонациональное государство. И именно многонациональность этого государства была основой его величия, основой потенциала его роста. И если мы превращаем Российскую Федерацию в государство русских, мы ее убиваем. Просто убиваем.

ЛГ: Несмотря на то что, по переписи, у нас 82 процента обозначают себя как русские…

ВМ: Это не имеет никакого значения. Как только мы превратим Российскую Федерацию в государство для русских, с этого момента наступит крах. И оно не удержится даже в границах Великого княжества Московского. Потому что даже здесь мы многонациональны. Зачем? Всегда наша сила, вся притягательность России была в том, что «русский» — это более широкое понятие. Я всегда был против введения термина «российский». Это ошибка. Не надо было придумывать этих россиян. Надо было понять, что русские — они многоуровневые. Есть русские из великороссов, есть русские из малороссов (я, например).

ЛГ: Есть русские татары.

ВМ: Есть русские татары, есть русские евреи... У меня масса друзей татар. Я люблю и уважаю их татарскую этничность. А как они готовят — это вообще песня. Но мы с ними говорим на русском языке.

ЛГ: Конечно.

ВМ: Мы любим одни фильмы, у нас одни герои. А то, что я иду в церковь, а он идет в мечеть, — что в этом плохого?

ЛГ: Бог там один.

ВМ: Это замечательно. Бог там один. Это пути. На уровне экстремизма, то есть с одной стороны, это инквизиция, а с другой стороны, все, что связано с джихадом, радикалы есть и там и там. И в Израиле. Мы понимаем, что доведенный до крайности сионизм — это тоже нетерпимость. Это плохо. Как раз поэтому мы должны стремиться, чтобы все называли себя русскими. Все говорящие на русском языке должны считать себя русскими.

ЛГ: Мы же пишем за границей в анкетах: русские.

ВМ: Хорошо. А другого слова нет.

ЛГ: Другого слова нет.

ВМ: В немецком плане «Ост» не проводилось различия между русскими, украинцами, татарами.

ЛГ: Нет, конечно.

ВМ: Это все русские. Никто там не заморачивался.

ЛГ: И все недочеловеки.

ВМ: И все однозначно недочеловеки. Все подлежат в лучшем случае выселению за Урал (кто сможет доехать). И даже когда немцы заигрывали с националистами — они ведь очень грамотно заигрывали, скажем, с дивизией украинской... Но что самое интересное. Посмотрите внутреннюю переписку, например, по ведомству Геббельса или Розенберга. Они писали: «и так называемые украинцы» или «мнящие себя украинцами». Это в отношении собственных украинских националистов. Мы с вами типа тут поиграем, а там разберемся.

ЛГ: А там посмотрим.

ВМ: Когда прибалты сейчас говорят о том, что СССР их оккупировал, и начинается эта вся история… Откройте план «Ост». Там 85 процентов литовцев (литовцы — это недочеловеки, почти как славяне) подлежало выселению, 70 процентов эстонцев и около 70 процентов латышей. Они для немцев были тем же самым. Захватили гады остзейские и германские земли в Прибалтике. Освободите территорию — и все.

ЛГ: Последний вопрос по этой теме. Значит, все, что вы сказали, я так себе представляю, это такие Соединенные Штаты России. Потому что Соединенные Штаты Америки — они основаны как раз на интернациональном принципе. У каждого что-то свое, но общее...

ВМ: Цивилизационно и духовно. Но не организационно, Боже упаси.

ЛГ: Конечно. У нас свое. А цивилизационно и духовно — в принципе да?

ВМ: Да.

ЛГ: Хорошо. Вторая наша часть заканчивается. А в третьей части мы поговорим о десталинизации, как бы кто ни относился к этому слову. Потому что замена одной идеологии на другую — она, в общем-то, нужна. Идеология вообще нужна. Иначе ничего не получится. Но поговорим.