70-летие Льва Пономарева

Лев Пономарев, ч. 3

Любопытная ситуация сложилась с 282-й статьей. Там идет борьба с переменным успехом, за которой интересно наблюдать и в которой интересно участвовать. Дело в том, что одно время стали увлекаться судебными решениями с отсылкой к Конституции. В Конституции написано, что призывы не только к насилию, но и к дискриминации социальных групп должны быть уголовно наказуемы. Естественно, имелись в виду прежде всего этнические группы. Но, когда писали Конституцию, имели в виду и богатых людей, призывы к насилию по отношению к ним. Допустим, «Богачей на виселицу» или что-то в этом роде. Я сам был в Конституционной комиссии, хотя деталей не помню. Но я думаю, что именно так в Конституции появилось это положение. Чтобы предотвратить, грубо говоря, Октябрьскую революцию.

И вот начали судить за такие призывы. Как социальную группу стали рассматривать власть (а по поводу власти иногда бывают очень резкие высказывания), милицию, правоохранительные органы. И стала появляться наработанная практика осуждения людей за это, в том числе и приговоры, предусматривающие лишение свободы. Немного, правда, — я сейчас не могу сказать сколько, но не очень много. Но судебных дел становилось все больше и больше. Тем не менее были и выигранные процессы — благодаря хорошей работе адвокатов, общественному мнению и, может быть, нормальным судьям, которые не осуждали людей. То есть несколько дел удалось выиграть.

Тогда по инициативе Правозащитного совета России — это не федотовский Совет по правам человека, а независимая организация — мы собрались, обсудили и написали в Верховный суд Лебедеву. Мы написали, что просим провести Пленум Верховного суда и обобщить положительные решения, когда суды отвергали такого рода обвинения по 282-й статье. И Пленум Верховного суда встал на нашу позицию. Он рекомендовал судам не рассматривать такие дела. Это был реальный успех. И действительно, я не помню, чтобы кого-то в последнее время посадили по этой статье.

С другой стороны, фабрикация дел все равно продолжается. Например, дело Осиповой. Это, скажем так, сторонница Лимонова. Ее, если не ошибаюсь, в Брянске судят. Ей подкинули наркотики. Совершенно очевидно, что подкинули. В Москве идут акции протеста против этого суда. Подброшенные наркотики, административные задержания за то, что ругался матом, и так далее — все это показывает, что практика преследования оппонентов сохраняется. Но все равно ситуация стала, я бы сказал, как-то мягче. Пять или семь лет назад, когда лимоновцы врывались в администрацию президента и баррикадировались там, их сажали. Они требовали административного наказания, а им давали уголовные сроки. Впрочем, они сами прекратили эти акции. Я не готов привести статистику, но больше всего по политическим мотивам сидит сторонников Лимонова. Сколько, я не знаю. На самом деле многие вышли. Их меньше стало, чем семь лет назад.

Нас, оппозицию, пугает и настораживает другое. Настораживает готовность силовиков (и реальные шаги, демонстрирующие такую готовность) интернировать тысячи людей. Они все время демонстрируют: да, мы в любой момент готовы, условно говоря, всех взять под стражу, посадить и дальше там прессовать. Потому что впереди выборы, и Нургалиев, который несет персональную ответственность за развал милиции, но которому сохранили должность и поручили реформу МВД (которая тоже, бесспорно, имитационная), держится только за счет того, что показывает власти, что он необходим, что он на страже, что он всегда, так сказать, спасет. Он все время обманывает и власть, и общество относительно количества экстремистов.

В качестве иллюстрации могу привести несколько примеров блестящей деятельности Нургалиева. Я бы сказал, что Нургалиев стал таким же легендарным человеком, как Грызлов. Но что любопытно: и Грызлов возглавлял МВД, и Нургалиев возглавляет МВД. Не случайно такие легендарные люди, отличающиеся интеллектом в кавычках, попадают в руководители милиции. Так вот, несколько лет назад, когда милицию очень резко критиковали и было понятно, что с ней делать, Нургалиев написал программную статью и опубликовал ее в «Российской газете». Там утверждалось, что в России 200 тысяч экстремистов. Этим он хотел показать, как тяжело милиции и как нужно ей профессионально работать. 200 тысяч! Давайте теперь порассуждаем, кого он имел в виду.

Если понимать под экстремистами людей, которые… Я дам свое определение экстремистов. Кто такой экстремист? Это человек, который путем насилия хочет добиться каких-то своих политических целей. Только такой человек, как мне кажется, может считаться экстремистом. Конечно, юридически можно сформулировать это более корректно, но суть не в этом. Давайте посчитаем, сколько в России экстремистов. Это боевики на Северном Кавказе. Нам регулярно озвучивают цифры. В Чечне их осталось 500 или 600 человек. В Дагестане, судя по приводимым цифрам, больше: несколько тысяч человек. Можно взять цифры у власти, а можно спросить у правозащитников. Но совершенно очевидно, что на Кавказе их несколько тысяч. Конечно, есть и сочувствующие. Но все равно это не более 10 тысяч. Скажем так: пять тысяч в горах и пять тысяч им помогают. 10 тысяч максимум. Есть еще экстремисты — русские нацисты, которые убивают на улицах и не скрывают, что их цель — путем применения насилия добиться переворота в стране. Это русские националисты. Есть националисты, скажем, башкирские. Там, насколько я знаю, были такие «серые волки». Правда, по-моему, их сейчас уже нет, но допустим, какие-то сохранились. Может быть, есть якутские экстремисты — в тайге или где-нибудь в вечной мерзлоте. В принципе это вполне возможно. В любом обществе есть экстремисты. Сколько их? Уверен, что тоже не больше 10 тысяч, как бы ни оценивали. Значит, всего мы насчитали 20 тысяч экстремистов на страну. А он насчитал 200 тысяч.

Понимаете, насколько велика ложь? И кого он имел в виду? Они работают по 200 тысячам экстремистов. То есть у них составлены списки, кто-то туда попал. Он же не просто так написал: «200 тысяч». Эти 200 тысяч они взяли на карандаш. Кто это? Очевидно, что это политические оппоненты власти. Просто никого нет больше. Не будут же они «Молодую гвардию» записывать в экстремисты, хотя реально она иногда выступает по-экстремистски. Это политические оппоненты.