Когда ждать кризиса? Стоит ли бояться ВТО? Теория либерализма уходит в прошлое

Какие бывают кризисы? И когда кризиса ждать нам?

Лев Гулько: Здравствуйте. Наш сегодняшний гость — Никита Кричевский, доктор экономических наук, профессор. Здравствуйте, Никита.

Никита Кричевский: Здравствуйте.

ЛГ: Как всегда, у нас три части. И в первой — то, о чем сейчас говорят все без исключения, и у нас, и в Европе: это кризис. Мировой он? Или отдельно у них, отдельно у нас? Вот некоторые наши экономисты говорят, что мы проскочим — у нас все хорошо, и нас это не заденет.

НК: Да, такое было и в прошлый кризис. Мы тоже это слышали: мы помним тихую гавань.

ЛГ: Вы Кудрина имеете в виду?

НК: Я эту фамилию не называл.

ЛГ: Так что у нас все-таки с кризисом? Хотелось бы как-то выяснить.

НК: Кризис, Лев, в мире и в России — процесс многофакторный. Я выделяю как минимум пять причин, по которым можно идентифицировать где-то наступление кризиса, а где-то его предвестие: предвестие — для России, а кризис — для Европы и, в будущем, для всего развитого мира.

Первый фактор — идеологический. Что имеется в виду? Либерализм постепенно уступает место этатизму и институционализму. Можно говорить о том, что мы присутствуем при крахе либеральной теории. Это своего рода окончание цикла неолиберализма в мировом управлении хозяйством.

Второй фактор — хозяйственный, экономический. И заключается он в том, что в последнее время финансовый сектор зримо оторвался от реального. Бал сегодня правит именно финансовый сектор. К примеру, в американской экономике реальный сектор производит всего лишь 15–18 процентов ВВП; остальное приходится на сектор финансовый.

ЛГ: А тот, как я понимаю, производит деньги?

НК: А деньги, по мысли Маркса, являются тем же товаром. И сегодня мы наблюдаем не кризис распределения — тем паче перераспределения, на чем настаивают некоторые экономисты, — а кризис перепроизводства. Но перепроизводства не товарного, а денежного, поскольку деньги, по Марксу, такой же товар, как все остальное.

Третий фактор — технологический. Это фактор опережающего развития научно-технического прогресса, фактор прихода технологий во все сферы нашей жизни. Это одна из основных причин глобализации — то есть формирования единого рынка труда, капитала, продукции.

Четвертый фактор — этический. На протяжении нескольких десятилетий превалировала точка зрения тех же либералов о том, что есть прибыль и ничего, кроме прибыли, и государство, по выражению Смита, должно в лучшем случае выполнять роль ночного сторожа. А сегодня мы понимаем, что государство должно являться основным институтом что в экономике, что в социальной сфере.

Наконец, пятый фактор, если мы говорим о России, — это фактор поколенческий. То есть смена поколений в правящей элите. Это процесс объективный, и я сразу хочу предвосхитить ваш вопрос: уйдет ли Путин или нет? Уйдет.

ЛГ: Да я не собирался спрашивать.

НК: Уйдет он, уйдет его команда, уйдет его поколение. Случится это не завтра, не осенью.

ЛГ: И не через десять лет, наверно.

НК: Я думаю, это случится уже в текущем десятилетии — вполне вероятно, в его середине. И произойдет это не потому, что у нас упадут цены на нефть или случится что-то еще. Это естественная смена поколений. От этого никто не застрахован. Это случалось всегда. Этому все всегда сопротивляются, однако изменить тут ничего нельзя.

ЛГ: А вот то, что было на Болотной, — это как раз поколенческая смена, да?

НК: Нет. Это деинтеллигенция — я специально акцентирую ваше внимание на основной социальной страте, которая принимала участие в этом празднике непослушания. Это выход эмоций, публичное выражение своего недовольства. Важно только понимать, что мы говорим не о среднем классе, а прежде всего об интеллигенции — то есть о людях, занятых преимущественно умственным трудом. Тут и пенсионеры, и студенты, и фрилансеры, тут и средний класс — фактически целый спектр. И подходить к этому процессу нужно, соотносясь с тем, кто представляет собой базовую часть выразителей народного протеста. А как работать с интеллигенцией — не мне вам объяснять. Это синоним давно изученный, и здесь все карты в руки тем, кто стоит напротив.

ЛГ: Тогда последний вопрос в первой части. Так он страшный, этот кризис, который грядет, или нестрашный? Для России, я имею в виду.

НК: Кризис страшен по всем пяти факторам, которые я обозначил: это идеология, экономика, технология, этика и поколенческий фактор.

ЛГ: Везде страшно?

НК: Везде большие проблемы — мы их видим. Я должен сказать, что для России этот кризис будет более серьезным, чем для Европы, Америки или Японии, — прежде всего потому, что мы вкатываемся в кризисную эпоху одновременно со сменой поколений.

ЛГ: У нас получается двойной праздник.

НК: У нас праздник непослушания, который наслаивается на то, что происходит сегодня в мире, что начинает происходить в элитах. Все это в общем и целом приведет к очень неприятным последствиям. Что же касается тех, кто выходил на Болотную, на Сахарова, кто выражал свое недовольство на «Оккупай Абае», то тут одними из спонсоров этого движения, как мне представляется, являются те, кто сегодня заинтересован как раз в этой самой поколенческой смене. Это в том числе очень богатые люди, которые практически в открытую финансируют это движение. И ради трехсот процентов прибыли они пойдут на любое преступление, даже под страхом виселицы.

ЛГ: Хорошо, на этом мы закончим первую часть. А о тех людях, которые крайне заинтересованы и чего-то там раскачивают, поговорим, наряду с ВТО, во второй части.