Пресса и МВД. Московская полиция пытается засудить независимые СМИ. ДТП на Кутузовском проспекте

Московская полиция пытается засудить независимые СМИ

Flash version 9,0 or greater is required

You have no flash plugin installed

Click here to download latest version

РП: Игорь Леонидович, расскажите, почему вы заинтересовались делом, связанным с ОВД «Щукино»? И что это за дело? Все-таки вы адвокат высокого уровня, а тут, на первый взгляд, какая-то локальная история.

ИТ: На самом деле это очень важная история. Во всем мире таким историям придают кардинальное значение. Почему? Проблема в детях. Дети и правоохранительные органы. Что можно и чего нельзя. Как это «можно» оформляется и как это должно выглядеть с позиции либерального, правового государства.

Так что тут проблема очень серьезная. Несовершеннолетнего ребенка, Воротникова, избили. Он в общей сложности — и это зафиксировано в медицинских документах — пролежал в больнице около месяца.

РП: Полицейские избили?

ИТ: Именно так. По этому поводу была проведена проверка, по этому поводу родителями было написано заявление о возбуждении уголовного дела в отношении тех сотрудников, которые применили физическую силу в отношении несовершеннолетнего.

И был отказной материал, в котором сказано, что в действиях сотрудников полиции, отправивших ребенка на месяц в больницу — с сотрясением мозга, разрывом связок и прочими повреждениями, — нет состава преступления.

Представляете? Покалечили ребенка, на месяц отправили в больницу, а потом еще он месяц долечивался. И в их действиях нет состава преступления. Действующее законодательство позволяет сотрудникам полиции сделать это с любым ребенком. Вот ведь о чем идет разговор.

Вопрос в том, что допустимо и что недопустимо сотрудникам полиции в отношении детей. И сегодня этот прецедент говорит о том, что, при задержании подростка его можно травмировать до такой степени, как Воротникова.

Это средняя тяжесть телесных повреждений — месяц в больнице. Средняя тяжесть — даже такое уголовное наказание есть, специальная статья. А сотрудники полиции, на месяц отправившие ребенка в больницу, допустимо действуют в рамках сегодняшнего законодательства.

Вот о чем разговор. И вот почему после того, как мы получили от Следственного комитета этот ответ (о том, что нет состава преступления), мы его тут же обжаловали в суде. Там нам отказали, и мы тогда обратились в Европейский суд.

В Европейском суде также есть ряд прецедентов подобного рода дел — когда ребенка задержали, нанесли ему телесные повреждения внутри полицейского участка и так далее. И всегда Европейский суд говорит, что этого нельзя делать. Нельзя бить детей.

Да, при задержании можно использовать физическую силу. Но не до сотрясения же мозга — в голову-то бить нельзя! Или суставы ломать.

Вот эта грань допустимого, вот это поведение сотрудников правоохранительных органов с нашими детьми — это ключевой вопрос, который на сегодняшний день законодательство никак не регламентирует.

Оно говорит, что да — если несовершеннолетний оказывает сопротивление, то к нему можно применить физическую силу и доставить его в отделение полиции. Но что такое «применить физическую силу»?

Я так понимаю, на примере этого прецедента, что его только убить нельзя. Только убить. Все остальное сегодня можно. Причинить сотрясение мозга, переломать кости, отправить на несколько месяцев в больницу — можно. Это допустимо.

А убить нельзя, поскольку это будет уже убийство. Оно квалифицируется по другой статье, и будет возбуждаться уголовное дело. Но это же недопустимо, когда у нас такая грань между жизнью и смертью, грань между ответственностью и безнаказанностью.

И это одна часть. А вторая часть — родители. Ясное дело, родители в ужасе от того, что ребенок, вместо того чтобы попасть к репетитору, попал в больницу, да еще на такой длительный срок, да еще с такими тяжелыми телесными повреждениями.

Они пишут заявление о том, что они видели, что они знают. Но они не присутствовали на месте, когда ребенка били, задерживали, применяли физическую силу. Их там не было.

И они со слов ребенка, со слов очевидцев, которые находились поблизости, пишут заявление, где они могут и не попасть в действительность — точно до запятой. Их же там не было. Но они обеспокоены и пишут заявление в надлежащий орган надлежащим образом.

Они подают заявление, они это заявление озвучивают — в том числе средствам массовой информации. Это не секретное заявление. Они говорят: мы написали то-то и то-то, сказали то-то и то-то.

И полиция привлекает их к ответственности за диффамацию — при всем при том, что в своем заявлении они описывают события, которые подтверждены проверкой. Да, в больницу попал; да, телесные повреждения зафиксированы; да, сделали это сотрудники полиции.

Единственная разница — называется все по-разному. Родители говорят: они его били, а сотрудники правоохранительных органов говорят: они применяли к нему физическую силу для задержания. Слово «били» там не фигурирует.

А как это еще назвать, если у человека сотрясение мозга? Чуть голову ребенку не отбили — как можно так задерживать?

А сейчас рассматривается в суде вопрос второй серии. Мало того что никто не был привлечен к ответственности за избиение ребенка — то есть криминальная травма есть, а ответственности нет.

Так еще, в соответствии с этим приказом, родители и средства массовой информации должны будут выплатить солидные деньги. СМИ — по 100 тыс., родители и ребенок — по 10 тысяч. Это за то, что они написали в заявлении в правоохранительные органы.

Это прецедентный вопрос, ведь подобная система может распространиться. Получается, что заявление писать нельзя? Ребенка избили, он лежит в больнице. Что делать родителям?

Сейчас, когда все это будет озвучено и будет вынесено решение, каждый родитель будет думать: а что же делать в такой ситуации? Или заявление можно написать, но сказать об этом никому нельзя?

Но тогда вероятность того, что заявление будет рассмотрено, равна нулю, потому что тишина у нас, как правило, кончается тем, что рука руку моет. Ведь расследовать-то тоже будут работники правоохранительных органов.

Это очень важный вопрос — в том числе для средств массовой информации. В сегодняшней системе координат то татарское дело, когда человека бутылкой насиловали, — его можно озвучивать или нет? С учетом этого приказа, с учетом этой системы. Там ведь тоже не во всех деталях попали в десятку. А если не попали, значит, нужно отвечать за диффамацию.

Откуда возникает преступность в среде правоохранительных органов? Все потому, что сегодня нужно поймать преступников и раскрыть преступлений больше, чем вчера. Это система. Для того чтобы быть благополучным (звезды, медали, машины, деньги бюджетные), нужно сегодня поймать больше, чем вчера.

А в районе преступлений больше нет: всех переловили или, кого можно, посадили в тюрьму. А надо еще больше. Поэтому идет фальсификация, поэтому привлекаются невиновные. Для чего? Статистика нужна.

Единственный сдерживающий механизм — средства массовой информации, которые говорят: невиновного поймали или забили, пытаясь получить с человека оговор самого себя. А он не хочет себя оговаривать. Что тут делать? Надо его бить, пытать. Тогда он подписывает. Галочка есть, статистика в порядке, тяжкое преступление раскрыто, и все мы в шоколаде.

Вот эта борьба за качество следствия, за чистоту рядов, за то, чтобы не было преступности со стороны правоохранительных органов, — именно она сейчас под угрозой.

РП: Но в этом деле есть еще один интересный нюанс: далеко не все СМИ, писавшие о деле, привлекают сейчас к ответственности. Очень избирательный подход.

ИТ: Понятно, что это был широкий информационный повод. Об этом было написано практически во всех СМИ — в том числе республик СНГ. Полицейские каждое судебное заседание уточняются и привлекают кого-то еще.

Мы говорим: а почему выборочная система? Почему, скажем, «Особая буква» или «Общая газета»? Все об этом писали. Около 100 средств массовой информации — можно посмотреть в Интернете.

РП: Информагентства в том числе.

ИТ: Конечно, все без исключения. РИА «Новости», все писали. Почему такая выборочность? Ответа нет, поскольку те, кто сидит в суде, не решают этот вопрос. Это люди, которые исполняют приказ. А те, кто решает этот вопрос, решают его, скорее всего, на политическом уровне.

То есть это дубина как средство борьбы с неугодными. Вот что раскрывается уже в суде.

РП: Очень все невесело. Хорошо было бы средствам массовой информации проявить определенную журналистскую солидарность, потому что дело это стратегически важное.

В третьей части нашей программы упомянем о другом важном деле, которое многое говорит о современной России, современной власти и всей нашей русской жизни. Это новости по делу иеромонаха Илии и ДТП на Кутузовском. Об этом в третьей части.