Пресса и МВД. Московская полиция пытается засудить независимые СМИ. ДТП на Кутузовском проспекте

Новости по делу о ДТП на Кутузовском проспекте

РП: Итак, дело иеромонаха Илии, в миру Павла Семина. Сейчас всплыли очень скандальные новости. Получается, что ГСУ ГУВД Москвы, которое вело это дело, каким-то образом прошляпило несколько дисков с важнейшими записями камер наружного наблюдения, с показаниями людей, которые говорили о том, что молодой человек был весьма нетрезв.

Ведь уголовное же дело, серьезная вещь. Как это улики могут взять да исчезнуть?

ИТ: Я периодически защищаю в том числе сотрудников правоохранительных органов и бываю в местах лишения свободы для спецконтингента. Народу там, конечно, битком.

Мы расцениваем это с позиции противоправного явления и сегодня обратились в Следственный комитет с изложением этих фактов на предмет проверки. Нам кажется, что это уголовно наказуемое деяние.

Единственное, что здесь интересно, — это аналогия и система. Только я участвую в нескольких уголовных делах, где прослеживается тенденция: если человек представляет из себя нечто выше среднего в плане положения в обществе, то он очень сильно деформирует правоохранительную и судебную систему.

Вот ДТП на Ленинском. Там фигурирует один из достаточно крупных бизнесменов, но не совсем уж звезда. Один из десятых руководителей «Лукойла».

РП: Я напомню, что в ДТП на Ленинском погибли две женщины. Громкая была история.

ИТ: Дело это длится три года, и никак мы не можем достичь логического конца, потому что следственная система и суд упираются дружно и вместе.

Здесь абсолютно аналогичная история. Она достаточно странная. Я вступил туда уже на стадии суда, потому что потерпевшие прибежали ко мне в шоке и говорят: знаете, у нас такое ощущение, что все против нас. Нам вроде бы должны сочувствовать и помогать, но все против нас — и следствие, и суд.

А ведь погибшие были не просто пешеходами. Это тоже были должностные лица, которые ремонтировали дорогу. Это люди, которые профессионально по ночам заботятся о качестве нашей жизни, о наших дорогах. Это сотрудники правительства Москвы, которые находились при исполнении своих служебных обязанностей.

Когда я попал в это дело и запросил справку об автомобилях, выплыла такая странная деталь. У молодого человека (25 лет) два шикарных «мерседеса» и супершикарный БМВ-740. И все три машины с блатными номерами, которые выдает лично начальник ГИБДД страны.

Одни-то номера получить — головная боль. Если вам их не полагается, то это огромные деньги. А тут все три. И все три — шикарные, дорогие модели.

Вдобавок, когда его искали (я смотрю по материалам), у него несколько квартир в Москве и Подмосковье. Молодой человек 25 лет, который не производит ничего. Он не родил систему Google или что-то в этом роде.

Это низкого уровня иеромонах, который отличается от обыкновенного монаха только тем, что может службы вести — причащать, кого-то крестить и так далее. Небольшой человек по канонам церкви — и настолько богат.

Потерпевшие говорят: к нам домой ходят, деньги предлагают — любые деньги за изменение наших показаний, за то, чтобы мы подписали процессуальные документы и так далее. Потерпевших достаточно много, и деньги предлагают большие.

И когда мы начали анализировать материалы дела, то здесь выплыло, во-первых, то, что ему кто-то посоветовал скрыться с места ДТП. И у нас есть мнение, что это были сотрудники правоохранительных органов. Проверить это очень просто: нужно посмотреть биллинг его телефона — кому он звонил сразу после ДТП. Но этого сделано не было.

Далее. Кутузовский проспект — трасса №1 в стране. Ленинский и рядом не валялся. Открытых камер — мы их сфотографировали — 22. Ни одной видеозаписи. При том что мы выкапываем документ о том, что они были.

И в суде иеромонах пробалтывается. Он говорит: да что эти четыре диска, которые пропали, — там и качество-то было не очень. Мы на стадии следствия их смотрели, он говорит, и там момент, когда я выезжаю от «Украины», он достаточно темный.

То есть пленка вечером была снята, и от «Украины», видимо, не очень освещено. Но Кутузовский-то яркий, как днем, и момент ДТП, понятно, темным быть не может.

Но суть не в этом. Суть в том, что на стадии следствия эти пленки были, и он это подтверждает. И документы это подтверждают.

Что касается свидетелей, которые говорят, что он был пьян и что пленка это зафиксировала, — все это исчезло из материалов дела. При том что изначально это было собрано следователем, и потерпевшим дали это сфотографировать. И фотосъемки эти остались.

РП: А это поначалу район вел?

ИТ: Да, район вел, район все добросовестно сделал. А когда передали в Главное управление, здесь уже и получилось то, что мы имеем в суде. Половины документов нет — причем тех, которые верно квалифицируют это деяние. А это, конечно, часть шестая — в нетрезвом состоянии.

Людей, которые вытаскивали его из машины и говорили: «Пьянющий просто», — их не допросили. Их не нашли. А ведь это не административное правонарушение, здесь не надо экспертизы.

С экспертизой тоже вопрос. На следующий день, фактически через сутки, привезли и дали продышаться в трубку. А моча? А кровь? Наркотики через воздух никогда не определишь. Что это за экспертиза? Почему все так?

Целый ряд подобных фактов. Мы все эти факты суммировали (тем более что у нас есть сохранившиеся фотографии) и направили сегодня запрос в Следственное управление.

Проблема лишь в том, что, когда мы находим факты, которые говорят о том, что есть состав преступления, мы обращаемся в Следственное управление. Но ни разу еще не получили внятного ответа.

Поэтому наш разговор — он, скорее, публичный. И, может быть, средства массовой информации отчасти правы, когда говорят, что Трунов это делает только ради публики.

А почему? Да потому, что вероятность того, что возбудят дело в отношении сотрудников правоохранительных органов, ничтожно мала. В этом проблема. Факты есть, фотографии есть, я все это выложил на сайт.

Мы получили экспертное заключение у медика, который специализируется на анализах. И он говорит: нельзя так брать анализы, если ты хочешь там что-то выявить.

Ведь они же хотели оставить его под подпиской о невыезде, не сажать в тюрьму. И они повезли его в больницу. Он совершенно здоров, но они нашли таких медиков, которые сказали: требует госпитализации. И только прокуратура стала возражать: какая госпитализация? Он же здоров.

Человек скрылся с места совершения преступления, ушел от ответственности. А у нас ведь пробельность в законе: можно пьяному скрыться с места ДТП, а назавтра объявиться и сказать, что был трезв. А это разные составы: разница в два года лишения свободы.

Если трезв в ДТП с погибшими — это до семи. Если пьяный — до девяти. То есть вот так можно уйти от ответственности. Он иеромонах и знать этого не мог. Значит, он звонил кому-то. Кому он звонил? Установить — две секунды. Достаточно поднять биллинг телефона.

Никто не хочет. Мы заявили ходатайство в суде — суд не хочет. Следствие не хочет.

РП: Страшные и грустные вещи. Игорь Леонидович, мы можем только пожелать вам держаться и биться дальше — в том числе и за нашу свободу. Ну а мы, как можем, поможем. Спасибо вам большое и удачи. У нас в гостях был Игорь Трунов. Счастливо.

Материал подготовили: Роман Попков, Дарья Шевченко, Виктория Романова, Нина Лебедева, Мария Пономарева, Александр Газов