Еженедельная передача: RESET.ПЕРЕЗАГРУЗКА

Реформа МВД

ЛГ: 21 января прошло заседание Ассоциации юристов России — мы начинаем еще одну тему, которая обсуждается везде, — в ходе которого было выдвинуто сенсационное заявление по реформе МВД. Достало всех уже, и дальше ехать некуда. Юристы считают, что нужно разделить милицию на три части — прежде всего вывести из нее следствие.

Рашид Нургалиев решил отменить «палочную систему» отчетности, о которой все уже знают. Он сообщил, что подготовлен соответствующий указ. Что дальше? Эксперт «Ведомостей» сообщает, что, по мнению одного из сотрудников МВД, отказаться полностью от валовых показателей невозможно. Милиция тогда перестанет ловить преступников.

Еще одна проблема — отсутствие привычки у российских граждан сообщать об увиденных правонарушениях.

И те же «Ведомости» сообщают еще об одном важном решении: разделить МВД на федеральную полицию и милицию. Полиция будет заниматься опасной преступностью, оргпреступностью, коррупцией, терроризмом, экстремизмом. А милиции останется охрана общественной безопасности и профилактика преступлений.

И третье. Новым формированием станет Национальная гвардия, которая объединит ОМОН, внутренние войска и прочее.

Сергей Степашин заявил, что создание полиции — вопрос решенный. Полагают, что такое деятельное участие Сергея Степашина в реформе МВД говорит об одном: Рашид Нургалиев скоро покинет свой пост, займет пост Сергея Степашина, а Сергей Степашин как раз займет пост Рашида Нургалиева.

ПШ: У меня такое ощущение, что за все время дискуссии не обсуждается самый главный вопрос: а милиция что должна делать? Преступников ловить или защищать нас, граждан?

ЛГ: А преступников, Паша, ловить — это не защищать?

ПШ: Ты знаешь, какая ситуация: они в нас видят преступников. Может, я ошибаюсь.

ЛГ: Вот и реформа.

ГГ: Я вспомнил неприличный анекдот, который не могу произнести в эфире.

ПШ: Замените слова.

ГГ: Он потеряет весь смысл.

ЛГ: Жалко.

ГГ: Он мне напоминает: так назвать или так назвать, все равно их… Понимаете?

О необходимости реформы МВД я говорю с первого дня своей работы в Госдуме. Это десять лет. Можно отмечать уже это торжественное событие бокалом выпитого вина. Президент сделал правильный посыл в сторону реформы МВД. Слава богу. До него никто этого не делал. Я за это Медведева уважаю. А дальше советники президента должны были приготовить механизм, план проведения этой реформы.

ПШ: Со сроками.

ГГ: Со сроками. Этого не произошло. Поэтому мы сейчас поручили реформу самому МВД. Слава богу, что мы хоть обозначили принцип сокращения кадров, сокращения штатов. Это очень разумный принцип. Все остальное мы оставили на их усмотрение.

Я считаю, что советники президента здесь явно недоработали. Надо было создавать при президенте рабочую группу. Я давно это предлагаю. В том числе и на встречах с высшим руководством страны. Надо было собрать из профессионалов и заинтересованных людей такую группу. И вместе с МВД отработать за месяц — полтора — два саму реформу. Планы, сроки, механизмы. Пригласить специалистов, ветеранов. То есть на профессиональном уровне обкатать это. Провести серьезные слушания. Потом представить это уже Госсовету или парламенту, утвердить и провести эту реформу. Почему так не сделали?! Почему у нас все в стране так?

На сегодняшний день, конечно, принципы реформы очевидны. Мы говорим, что плохо работают милиционеры. Что нам отвечает любой начальник? Да они, мол, получают 6—8—10 тыс. рублей.

ЛГ: Не идет никто в милиционеры.

ГГ: Никто не идет. Кого я могу набрать? А почему никто не говорит, что в России полицейских на душу населения в четыре с лишним раза больше, чем в США? Это я не беру других правоохранителей. Только милицию.

Почему никто не говорит, что у нас больше полицейских на десять процентов, чем в Европе, или даже на пятнадцать (в отдельных странах). А зачем нам миллион четыреста тысяч милиционеров? Для чего? Давайте мы сделаем более или менее разумную пропорцию. Распишем на три, четыре, пять лет этапы сокращения.

Нам нужно компактное, профессиональное, хорошо оплачиваемое (с социальным пакетом) МВД. Убрать все лишние и избыточные функции. У нас сегодня МВД вездесуще. У нас супергиперминистерство, с которым все нужно согласовывать. Все отрасли промышленности, все инстанции и прочее должны все согласовывать с МВД. Начиная с технического осмотра.

Сейчас шестисотый мерседес загоняется в ГАИ, и его там осматривают. Как в анекдоте: «Мерседес заглох. «А вы не пробовали стекло протереть тряпочкой?» — «Протирал». — «А постучать по колесу?» — «Пробовал». — «Тогда я не знаю, что делать». Поэтому, понимаете, все эти функции нужно по большому счету убрать.

ЛГ: Коррупционноемкие.

ГГ: Они даже не коррупционноемкие. Мы сейчас не об этом говорим. Все это убрать, передать. Функции осмотра передать станциям, функции технические, все передать. Ничего не надо. Но не трогать бюджеты. За счет этого мы с вами резко (в три, четыре раза) увеличиваем содержание, делаем социальный пакет, ту же ипотеку.

ЛГ: И тогда? Можно выбирать на должность?

ГГ: Ничего подобного. И тогда мы с вами должны отработать механизмы чистки кадров. Должны быть комиссии хотя бы для определенных руководящих должностей. Потому что на сегодняшний день начальники либо «в доле», либо знают, чем занимаются их подчиненные. Пусть тогда уберут всех этих лишних, если они сами прошли определенное сито и отвечают персонально. И самое главное, чего нет ни в одном указе — контроль. Контроль!

ЛГ: Общественный, парламентский.

ГГ: Общественный, которого у нас нет. И никто не собирается давать полномочия общественным организациям. Медийные, которые, мягко говоря, оставляют желать много лучшего. И так далее. Вот тогда получим нормальный уровень. Подконтрольный. Компактный. Хорошо оплачиваемый, хорошо обученный, оснащенный. Кадры, которые идут на конкурсной основе, которые способны к обучению.

И тогда мы не будем задавать вопрос: а ловя преступников, он нас имеет в виду или преступников? Этот вопрос от нашей нехорошей жизни. Потому что совершенно очевидно, что если у милиционера есть патология — подозрение, что все преступники, его надо удалять, его надо лечить, отправлять в народное хозяйство или еще куда-то на более легкую работу. Вот какая должна быть реформа.

ПШ: Сейчас этого нет.

ГГ: Другого варианта нет. Два департамента сократить или три новых открыть, а шестой объединить с седьмым или девятый передать двенадцатому — это уже вопросы, которые имеют семнадцатое значение.

ПШ: Вы десять лет занимаетесь реформами…

ГГ: Не занимаюсь. Я бы мог войти в рабочую группу, я бы мог ее возглавить.

ПШ: Получается, что современная реформа ни к чему не привела. И с ваших слов, в ближайшие..

ГГ: Вот опять разделение… Давайте разделим полицию . В одних странах она разделена…

ЛГ: Да.

ГГ: В других она не разделена. В одних странах есть национальные гвардии, в других нет. И все это работает. То есть я могу сказать, что мирового образца правоохранительных органов, системы правоохранительных органов нет. Каждая страна эмпирически идет своим путем. Например, в Болгарии есть МВД, в США нет. Во Франции есть МВД, в Германии нет МВД. И ничего! В Германии ничуть не хуже с правопорядком, чем во Франции. Соединенные Штаты Америки добились таких успехов, что нашим и не снилось.

Вопрос не в том, как это организовано. В Америке есть муниципальная полиция. Она финансируется за счет муниципального бюджета. Но она выстроена так, что там нет произвола. Нет там местных особенностей. Зато у них полиция — функция штата. То есть субъекта федерации.

ФБР — другой механизм. Это все-таки по большому счету госбезопасность. Это маленькое ФСБ, которое существует рядом с другими спецслужбами. У них очень ограниченный набор функций. У них, правда, огромные полномочия в этих функциях. Но очень небольшой аппарат. Очень небольшие кадры. Какие-то федеральные преступления, наркоторговля. И то у них есть специальные подразделения, которые борются с наркомафией.

У американцев все разумно. У американцев 823 тысячи полицейских на всю страну. А у нас миллион четыреста.

Может быть, нужно внутренние войска выводить. А может, не нужно. Может быть, какое-то подразделение надо сливать с каким-то, а может, не нужно. Но то, что сегодня всякие бюрократические звенья, всякие промежуточные, всякие там штабы над штабами… Совершенно очевидно, вы меня простите, в МВД плюнуть некуда, чтобы в генерала не попасть.

ПШ: Плохо уже то, что сама реформа поручена тем, кто должен эту реформу к исполнению приводить.

ГГ: Например, борьба с экстремизмом… Борьба с экстремизмом — функция ФСБ. Почему МВД у нас этим занимается? Пусть лучше занимается борьбой с жуликами, с насильниками и уголовными преступниками. Но — профессионально. Нет, мы лезем в экстремизм. Помогать — да. Уважаемый министр, тогда передайте эту функцию в МВД, и мы будем знать, кто отвечает. Кто отвечает? С кого спрашивать?

ПШ: Все очень запутанно.

ГГ: Все не запутанно. На самом деле все это очень правильно. Бюрократия воспроизводит себя гораздо быстрее, чем мы увеличиваем ВВП. Для того чтобы себя воспроизводить, нужны новые функции, новые структуры, новые должности, новые звания, новые бюджеты.

ПШ: Как в Советском Союзе.

ГГ: Так я и говорю, что мы с вами повторяем КПСС на худшем этапе ее развития. Впереди нас ждут времена такие, что нам 1991 год может показаться легкой прогулкой.