Соседи

Акакий Асатиани, председатель Союза традиционалистов Грузии, ч. 4

ПШ: Знаете, чем чаще у меня происходят встречи с грузинами, тем у меня больше надежд сохраняется, что мы все-таки как-то будем вместе. Я понимаю — война нас разъединила. Что-то такое произошло между государствами. Но не между людьми — я в это не верю. Отказывается сердце поверить, что это навсегда. Не представляю, как это будет выглядеть.

АА: Вы правы абсолютно. Среди людей это странная вещь. Вот настолько сильно это все. Настолько мы все-таки можем друг друга понимать… И война не смогла… Хотя жуткая вещь. Я просто одного боюсь: вырастут поколения, которые не будут друг друга знать. Вот и все.

ПШ: Мы недавно с вашим коллегой вспоминали о том, что ходят блестящие грузинские анекдоты. И он мне сказал, что, действительно, он не может на Западе рассказать грузинский анекдот, его не поймут. А в России — запросто.

АА: Старший сын мой вырос. Он успел почувствовать. Русская литература, и все. Сам офицер. Воевал. Нет у него ненависти — наоборот, честно воевали. Война, война... Профессионалы — они, кстати, совершенно по-другому относятся, как правило. Даже Вермахт. Это же не СС. Мы все знаем: моряки немецкие не были замешаны в дикостях.

А младший сын… У них со старшим большая разница в возрасте. Я много думал, как бы его познакомить с русской культурой. Слава Богу, я люблю Булгакова. И подсобил — «Мастер и Маргарита». Книгой он был ошарашен. Потом и Достоевский, и все… Но «Мастера и Маргариту» человек понял. Хотя я не знал, с чего начать. Со «Слова о полку Игореве» как-то…

ПШ: Конечно. Есть еще один замечательный пример в русской литературе — это Фазиль Искандер.

АА: Я думаю, что его позиция в те годы была примерной и образцовой. И уважение, которое я к нему питал, как к человеку и как к писателю… Много людей себя проявили в Гражданскую. И мужество, и мудрость. И слава Богу. Для меня, например, академик Лихачев остался образцом.

Я думаю, что было три проекта. Вообще, во второй половине XX века вряд ли найдется нация, у которой было бы три таких представителя, как Солженицын, Сахаров и Лихачев. Все трое предлагали свой проект. У Сахарова, знаете, — общедемократическая империя, благие побуждения, будет полная демократия…

У Солженицына сомкнуть славянские народы — именно четыре, — и потом как-то их отпустить, пусть сами. Он был прав. Благодарные вернутся. А то сами уйдут, и будут проблемы. Он оказался прав.

Но самым правым был Лихачев. Его долгосрочный проект: находить общность культурную и духовные связи. Они есть. Их не порвали. Можно все погубить: экономику, воевать... Но это разорвать очень сложно. Заболоцкий замечательно перевел «Витязя в тигровой шкуре», и русские люди используют цитаты. Это какой войной может погубиться? И то, что грузины любят русскую литературу, и не только грузины…

Если кто-то хочет, то он может, конечно, перед нами какие-то операции проводить. Есть на Западе такие люди. Есть и хорошие, и честные, которые желают для всех блага. Но есть и такие. Поэтому самая большая проблема у нас — экономика. Да и много чего еще. Но вот насчет духовной культуры…

У нас идет серьезная война внутри. Либо мы отстоим свою культуру… А для мира мы имеем только свою древнюю культуру. Она есть, она существует, она работает до сих пор. Кому-то это не нравится.

ПШ: Хотелось бы, чтобы грузинская культура, грузинский кинематограф, грузинские писатели вернулись в ткань российской жизни.

АА: Дай Бог. Спасибо вам большое.