Кавказский узел

Андрей Суздальцев: отношения России и Грузии, ч. 3

ПШ: ООН признает Грузию в современных границах и не учитывает всех этих нюансов, о которых вы говорите. А каким образом можно довести до сведения Организации Объединенных Наций эти нюансы? О паспортах, о предыстории этого вопроса. Мировая общественность — не вся, но по крайней мере довольно значительная часть, — на стороне грузин. По крайней мере американцы говорят, что грузинская территория Россией оккупирована. Как доказать обратное?

АС: Не надо ничего доказывать.

ПШ: А были ли попытки?

АС: ООН — это очень рыхлая организация.

ПШ: Дело не в ее рыхлости — дело в ее легитимности.

АС: А легитимность обеспечивается только признанием, что они члены ООН. Признавая их, мы обеспечиваем безопасность.

ПШ: Даже не обязательно этот статус. Турции достаточно признать Северный Кипр?

АС: Признала. И живет себе поживает.

ПШ: И горя не знает.

АС: Там можно ввести какие-то санкции — экономические, например.

ПШ: Никто не хочет.

АС: Нет, почему? Грузины, допустим, задерживают корабли, которые идут...

ПШ: Нет, я имею в виду Северный Кипр.

АС: Это, в принципе, территория Евросоюза сейчас. Получается, оккупированная, между прочим. Получается, Кипр Турция оторвала от Евросоюза. Все молчком. Не надо очень комплексовать. Не признают — так не признают. Это небольшая проблема. Это проблема, но она не мешает спокойно жить Южной Осетии и Абхазии.

ПШ: Я слышал, что сразу после признания Косово абхазы и южноосетины стали более настойчиво обращаться к России. И как раз именно они попытались побудить нас принять какие-то решения еще до войны.

АС: Это была беда. Я, честно говоря, даже прозевал этот момент, настолько я был уверен, что мы не признаем независимость Абхазии и Южной Осетии. Это тупиковая ситуация. Есть повестка дня переговоров с американцами. И они ведут какие-то столкновения, какие-то обсуждения, какие-то экспертные оценки. И когда мы признали Южную Осетию, мы получили блок. Мы заблокировали себя здесь, и наш маневр здорово сократился. И абхазы это понимали — особенно абхазы. Они приезжали в Москву, я встречался с ними. И они говорили: «Нас держите как заложников. Нас не признаете. У нас поэтому такая ситуация». Мы говорили: «Вы поймите, безопасность ваша важна, конечно, но есть безопасность еще 145 миллионов россиян. То есть так получилось. Мы не начинаем сепаратистскую войну. Мы вас поддерживаем. Но мы признать вас не можем». И вот война. Практически Саакашвили их признал. Именно этой войной Саакашвили заставил нас их признать. Он стимулировал это.

ПШ: Как?

АС: Именно связано с Кавказом.

ПШ: Заблокировано кем?

АС: Нашим решением, которое стимулировал Саакашвили. Саакашвили заставил нас это сделать. Потому что нас, конечно, устраивала эта игра. Игра в южном коридоре, энергетическо-транзитном.

В общем-то, наши инвестиции стали по-другому… Здесь все стало по-другому. Очень стало сложно. Были потери. Возможностей выигрыша политического здесь пока мало видится.

Но мы почувствовали в какой-то степени этот выигрыш. Мы почувствовали, как можно разблокировать отношения между Турцией и Арменией. Стало понятно, что южный коридор начинает стекаться на юг. То есть Грузия уже не выполняет эту роль. Грузия опасна, непредсказуема. Это как раз последствия осетино-грузинской войны. Поэтому это признание, конечно…

ПШ: Но там были и другие последствия. Саакашвили сейчас не очень хорошо принимают в Европе.

АС: Не очень хорошо, потому что все понимают, что он военный преступник.

ПШ: Они все это понимают?

АС: Конечно, понимают. Политика и юридические вопросы, бывают, расходятся. Но рано или поздно они сходятся.

ПШ: А кто-то должен подавать в суд?

АС: Ну, придет время.

ПШ: Существует ли такой механизм?

АС: Это не забудется, конечно. Поймите еще маленькую вещь: вы обратили внимание, что мы не отправили своих миротворцев в Киргизию?

ПШ: Да, это было замечено.

АС: Потому что мы не поймали Саакашвили и не посадили на скамью подсудимых. Вот если бы мы посадили его как военного преступника, который убил миротворцев, тогда бы… Миротворец неприкосновенен. Вот пример такой — «голубая каска». Представьте, под «голубой каской» наш парень и американец. Как бы его ловили по всему миру?

ПШ: Его поймали бы довольно быстро.

АС: Да. Это тоже наш козырь. Мы не очень, кстати, им активно пользуемся, к сожалению. А надо пользоваться.

Поэтому лично для меня как для международника это было горе. Я очень был расстроен. Потому что почувствовал, честно говоря, что хорошую игру… Мы могли бы балансировать: «признаем, не признаем». Это давление было на американцев и на всех. Но мы это потеряли. Мы его застолбили. Все — страны независимые, суверенные. Этим мы, конечно, Грузию от себя оттолкнули. Я думаю, на очень долгие века.