Митинги в поддержку премьера. События в Лермонтове. Ошибки власти и идеальный сценарий для Путина

Ценность происходящего в Лермонтове

ЕЛ: Еще одна новость недели. Электронные СМИ и блогеров взбудоражили события в Ставропольском крае в маленьком 20-тысячном городке Лермонтов, где начали голодовку депутаты горсовета, которым отказали в регистрации. Собрать-то им надо было всего по 29 подписей. И эти 29 подписей не были признаны действительными. И люди начали голодовку. Что бы это значило? Это что, революция охватывает Россию? Или это все-таки что-то другое, из другой породы? Другого рода недовольство, чисто ставропольского разлива?

СБ: Юг России всегда был самым сытым мегарегионом. И ожидать, что именно юг взбунтуется, можно было в последнюю очередь. Поэтому думаю, что события в Лермонтове все-таки типичны. Просто людей достало. Главное, что появилось сегодня в России, — это желание быть Европой. И, как ни странно и ни смешно, появилось это во многом благодаря Владимиру Владимировичу Путину. За 12 лет его фактического правления сформировался класс русских европейцев. Дело в том, что мечта быть европейцами, оставаясь при этом русскими, вообще характерна для наших сограждан. Эта мечта культивировалась многие столетия. И, возможно, в последние 12 лет впервые возникли предпосылки для ее реализации. И когда к русскому человеку выходят и говорят: «Знаешь, милый, ты не будешь европейцем, а будешь азиатом», — это уже неприемлемо.

Ставропольский край, повторю, относится к тем регионам, которые всегда были лояльны власти — и в силу экономических причин, и в силу ментальности. Менее лояльными были как раз северные регионы. Давайте посмотрим на результаты думских выборов. В Архангельске «Единая Россия» набрала 31 процент, в Ярославле (это Центральная Россия) — 29 процентов. На юге гораздо больше. Но тем не менее люди постепенно приходят к тому, что все, хватит. Всему конец. Мы не хотим жить ни в Китае, ни в Северной Корее. Россия — это Европа.

ЕЛ: Ну не знаю. Когда на выборах 4 декабря мне пришлось стоять на участках, у меня совершенно не возникало мыслей о том, европейцы мы или нет. Просто было очень обидно и противно, когда грубо нарушали закон и грубо отнимали голоса.

СБ: Мыслей таких и не должно быть. Это должно быть органично. Если обидно, что отнимают голоса, —  значит, ты европеец. Потому что азиаты смиряются со всем, что происходит. Они абсолютные детерминисты. Собственно, вся кардинальная разница между Европой и Азией, если не рассуждать об этом много часов подряд, заключается в том, что европейская культура персоналистская, она исходит из прав личности, а азиатская культура неперсоналистская и исходит из того, что личности нет.

ЕЛ: Но при всем при этом...

СБ: Поэтому, собственно, в Европе, в европейских религиях есть личный бог, а в азиатских религиях личного бога нет. Есть некая субстанция бога.

ЕЛ: Но те же самые голодающие в итоге признали, что они хотят, чтобы их спас Путин.

СБ: Они абсолютно зомбированы Путиным и возлагают на него определенные надежды. Но это никак не меняет саму суть и содержание их запроса. Они хотят, чтобы все было по-честному, по-европейски. И в тот момент, когда они окончательно убедятся, что Путин не в состоянии решить эту задачу, они решат ее без него.

ЕЛ: И так будет проходить по всей России?

СБ: Конечно.

ЕЛ: В разных ситуациях?

СБ: Я считаю, что Лермонтов ценен именно тем, что этот город, как и южный регион в целом, в наименьшей степени годился для какого-то протеста. Но тем не менее протест случился. Это значит, что все — некий фазовый переход уже совершен. Даже в самых благополучных и лояльных регионах доверия к существующей власти и существующей системе власти больше нет.

ЕЛ: Вот такой вывод.