Митинги в поддержку премьера. События в Лермонтове. Ошибки власти и идеальный сценарий для Путина

Ошибки власти и идеальный сценарий для Путина

ЕЛ: Еще одна новость, которая, правда, прозвучала не так широко, как голодовка кандидатов в депутаты в городе Лермонтове, но все-таки была выловлена журналистами и попала на ленты новостей. Некий таинственный взрыв в городе Сарове, более известном как Арзамас-16. Давно не проходило известий о таких взрывах. И когда начали разбираться, что же произошло в Сарове, что за неядерный и неопасный взрыв, то журналисты, специализирующиеся по проблемам атомной энергетики, вдруг рассказали, что за последнее время в этой области было огромное количество чрезвычайных ситуаций и что все мы, скорее всего, живем под угрозой некой катастрофы. И эту ситуацию от населения упорно скрывают.

СБ: Это совершенно очевидно. Можно провести бытовую аналогию: если ты не чинишь свой водопроводный кран, то рано или поздно его прорвет. Так и здесь. На протяжении почти 30 лет воспроизводства высокотехнологичной сферы не происходило. И ядерная энергетика, и все прочие высокотехнологичные отрасли находились в полном загоне. Потому что правящая элита исходила из того, что они как-то сами по себе выживут и победят. Но все в нашей реальности подвержено износу.

ЕЛ: Но ведь это очень серьезная ситуация. Это как раз та ситуация, когда государство просто обязано (может, я наивная) говорить правду народу. И обязано обезопасить…

СБ: Государство не может говорить правду народу, поскольку говорение правды народу окончательно погубит это государство.

ЕЛ: Это или вообще?

СБ: Именно это. Если есть государственные институты, которые обеспечивают сменяемость власти, которые обеспечивают реакцию и государства, и общественности на чрезвычайную ситуацию, то говорить правду можно. Но когда все держится на тотальной лжи, как происходит в нашем государстве и на чем строится предвыборная кампания Владимира Путина... Потому что то, что происходило в Лужниках, — это просто ни в сказке сказать, ни пером описать. Это что-то несусветное.

ЕЛ: Шабаш.

СБ: Да. Конечно, в такой ситуации правда смертельна. Она убойна. И Путин, может быть, даже сам понимает, что происходит. Единственное, чего он не понимает, — это то, что только его уход, причем не сейчас, а в 2008 году, мог спасти ситуацию. Он подтолкнул бы к ротации кадров, к переосмыслению того, что происходит в стране в самых разных сферах, к поиску новых людей, которые могли бы решить накопившиеся проблемы. Но сейчас он оказался белкой в колесе, которая загнала сама себя. И, конечно, они вынуждены это скрывать — как минимум до выборов.

Но для того чтобы восстановить высокотехнологичную сферу… Ведь все-таки советская модернизация принесла определенные плоды. Мы можем сколько угодно критиковать Сталина и советский строй за те колоссальные человеческие и прочие жертвы, которые были принесены, и за то, что цена этой модернизации, возможно, была неадекватной (и это во многом правда), но результат есть результат. Россия обладает сейчас колоссальным высокотехнологичным потенциалом, унаследованным от Советского Союза. Но этот потенциал нуждается в модернизации, которая должна проводиться регулярно — как минимум раз в десятилетие. Если этого не происходит, естественно, он деградирует. И то, что мы видим сегодня в Сарове, — это полное отражение происходящей деградации.

Инерционная модель развития современной России более невозможна. Поэтому я считаю, что Медведев не может быть премьером. Эта благостная картина старосветских помещиков в лице Путина-президента и Медведева-премьера абсолютно нереалистична. Нужно жесткое коалиционное правительство, способное в полном объеме оценить те вызовы, которые стоят перед страной, оценить реально существующие сегодня проблемы типа саровского взрыва и потратить пять-семь лет на глубокие реформы, направленные не на то, чтобы снискать благодарность избирателя, а на то, чтобы снискать благодарность потомков, которые гораздо важнее избирателя.

ЕЛ: Стас, мне этот сценарий очень не нравится, но как специалист по выборам я допускаю, что в первом или во втором туре они все-таки протолкнут эту кандидатуру. В первом протолкнут?

СБ: Он психологически не может идти на второй тур.

ЕЛ: А вдруг все-таки не получится?

СБ: Нет. Они, собственно, к этому нас и готовят. Если вчера нам говорили о 50—52 процентах, то сегодня уже говорят о 60 процентах, в том числе и устами Александра Волошина, символа русского либерализма.

ЕЛ: Но в «Фейсбуке» пишут господину Федорову: «Ребята, верните деньги и дайте честную экспертизу, честное социологическое исследование».

СБ: При честной экспертизе реальный результат Путина — 37—38 процентов. Значит, 20 процентов они будут вбрасывать. Это не трагедия для них. На думских выборах они вбросили 15 процентов, превратив 34 процента «Единой России» в 49, а сейчас вбросят 20, чтобы превратить 38 процентов в 58. Это качественно не отличается.

ЕЛ: Ну хорошо, продавят. Сколько еще при такой ситуации продержится этот тандем? Ведь недовольство будет только нарастать.

СБ: Тандема уже нет. Там уже нет Медведева. Все-таки тандем — это два человека, а Медведев уже никем не воспринимается всерьез.

ЕЛ: Станет он премьером.

СБ: В качестве премьера он тем более не будет восприниматься всерьез. Если даже такие лояльные режиму люди, как Михаил Прохоров и Алексей Кудрин, откровенно дают понять, что Медведев — это никуда и премьерами надо назначить их, значит, тандема уже нет. Путин остался в одиночестве. Дальше он должен понять, что уже не управляет ситуацией. Потому что никакой магией и никаким гипнозом этого накаченного ботоксом лица невозможно спасти Саров. Можно загипнотизировать простого русского избирателя, такого, как я, но невозможно предотвратить патологическую деградацию той инфраструктуры, которая была создана при советской власти и которой последние 20 лет не уделялось никакого внимания.

Поэтому, думаю, идеальный сценарий для Путина — это где-то к экватору, к середине его президентского срока или даже к 2013 году все-таки передать власть учредительному собранию. То есть созвать конституционное собрание, принять новую конституцию, объявить новые выборы и как-то тихо отползти.

Но здесь есть еще один момент. Мне кажется, что Путин находится под гипнозом, под магией «арабской весны». Как мне представляется, если бы не «арабская весна», он бы позволил Медведеву пойти на второй срок. Но когда он увидел, как Мубарака на больничной каталке везут в суд, когда он увидел, что делают с помощью черенка лопаты с Муаммаром Каддафи перед окончательным отстранением его от власти путем физического уничтожения, он решил, что все направляется извне, какими-то злобными внешними силами.

ЕЛ: Профессия у него такая.

СБ: И он решил, что Медведев не удержит ситуацию и при нем такое может случиться. Именно это и привело к ошибке 24 сентября, когда Путин решил вернуться на президентский пост. Потому что если бы он не решил вернуться, то не было бы ни Болотной площади, ни проспекта Сахарова, а активная часть российского общества все еще возлагала бы абсолютно ложные, иллюзорные надежды на Дмитрия Медведева. И этих надежд хватило бы на два-три года, которых было бы вполне достаточно для того, чтобы Кремль как-то переформатировал политическую ситуацию и сохранил стабильность. Путин совершил гигантскую ошибку, которая привела к тому, что сегодня происходит. И это огромная плата. Ведь если бы остался Медведев, то перестройка отложилась бы на несколько лет. То, что Медведев не остался, привело к тому, что перестройка не отложилась на несколько лет, что она происходит сейчас в реальном режиме. Мы помним перестройку...

ЕЛ: И чем она закончилась?

СБ: И я думаю, что, подобно Горбачеву, Путину все-таки придется… Как говорил Михаил Сергеевич Горбачев, «ЦК КПСС должно принять крайне болезненное решение о самороспуске». Сколь бы неадекватным и иллюзорным это сегодня ни казалось, так оно и будет. В ближайшие годы.

ЕЛ: Вот на этой ноте, для кого-то грустной, а для кого-то обнадеживающей, мы и закончим нашу передачу.

Материал подготовили: Лев Гулько, Тарас Шевченко, Дарья Шевченко, Виктория Романова, Ольга Азаревич, Лидия Галкина, Мария Пономарева, Александр Газов