Доллар = 76,42
Евро = 82,71
Национализм в многонациональной стране
ЛГ: Давайте продолжим наш разговор о протестном движении. Как я понимаю, внутри того самого Координационного совета, о котором мы говорили, тоже было два пути: мирная революция или не очень мирная. Вот с вашей точки зрения, революция нужна?
НХ: Знаете, это вопрос сродни тому, нужно или не нужно землетрясение. Землетрясение никому не нужно, но мы не можем на это влиять. Оно либо случится, либо не случится — это зависит от объективных факторов.
ЛГ: Но на революцию-то мы можем влиять.
НХ: Путин может на нее влиять. Власть может на нее влиять — власть может ее предупредить. Но власть ничего для этого не делает. Точнее, что-то она делает, но ее меры совершенно неадекватны — она просто закручивает гайки.
ЛГ: Вы хотите сказать, что революция в любом случае когда-нибудь произойдет?
НХ: Если политика власти резко не изменится, то да, революция неизбежна. Получается классическая ситуация, только наоборот: низы не могут, верхи не хотят.
ЛГ: Так какой выход из этого положения? И кто мог бы возглавить сейчас протестное движение — из тех, кто знает, что делать?
НХ: Честно сказать, я не вижу пока такого человека. В нынешнем протестном движении я вижу людей, которые могли бы стать министрами в новом правительстве — умными, грамотными министрами. Но президента я пока не вижу.
ЛГ: То есть нужен лидер?
НХ: Все-таки да.
ЛГ: А можно ли выдвинуть лидера на основе национальной политики? Ведь в протестном движении очень много националистов.
НХ: В принципе, да. Думаю, что опора на национализм (цивилизованный, национал-демократического образца) весьма перспективна, потому что национальные проблемы стоят сейчас очень остро, и все больше людей отдает себе в этом отчет.
Если протестное движение решит опираться на национализм и сделает это достаточно грамотно, то это может привлечь к нему свежие массы людей. И из этих масс, безусловно, могут выдвинуться новые активисты и новые лидеры.
ЛГ: И тогда смена власти сможет осуществиться естественным путем?
НХ: Может быть. Но это дело будущего, а потому вопрос чисто вероятностный.
ЛГ: Я понимаю. Я просто хотел спросить у вас: что такое цивилизованный национализм?
НХ: Цивилизованный — понятно, название условное. Мой национализм — это соединение национализма, демократии и социал-демократии.
ЛГ: А как это соединяется?
НХ: Очень просто. Национализм — желание блага своему народу.
ЛГ: Я сейчас буду задавать банальные вопросы, но все-таки: а если страна многонациональная? Как Россия. Тут Башкирия, тут Татария, там Удмуртия.
НХ: В России, конечно, живет множество народов, но подавляющее большинство населения (больше 80 процентов) составляют русские. А это значит, если будет хорошо русским, будет хорошо и всем остальным. Те законы и постановления, которые будут приниматься для блага русских, не будут ущемлять остальных — они и им пойдут на пользу.
ЛГ: А какие законы вы имеете в виду?
НХ: Для начала давайте отменим антиэкстремистское законодательство. Для начала давайте реформируем правоохранительную судебную систему. Давайте прекратим это безумие, когда людей хватают за то, что они написали какой-то коммент «ВКонтакте».
Когда людей сажают в тюрьму, как Даниила Константинова, у которого железное алиби и которому следователь говорит: я прекрасно знаю, что убили не вы, но вы же понимаете, что дело не в этом. То есть человек реально сидит уже год просто за то, что он политический активист. За то, что он выходил на улицы и протестовал против строительства мечети.
ЛГ: То есть их сажают за политические убеждения?
НХ: Да. Давайте прекратим это. Это пойдет во благо не только русским, но и всем остальным народам.
ЛГ: Но я бы сказал, что это не национализм, а какие-то политические убеждения.
НХ: Так национализм — это и есть политические убеждения.
ЛГ: Так какой вывод мы сделаем? Национализм — не от слова национальность…
НХ: Давайте сделаем такой вывод: национализм — это не ненависть к чужим. Это любовь к своим и защита интересов своих.
ЛГ: Вот на этом мы вторую часть закончим, а в третьей поговорим о делах политзаключенных.
Комментарии