Война в Сирии. Ситуация в Болгарии. Перспективы социального и политического протеста в России

Сирийская война: правительство Башара Асада опирается на поддержку народа

Роман Попков: Добрый день. Сегодня у нас в гостях Дарья Митина, член совета «Левого фронта» и зампред Комитета солидарности с народами Ливии и Сирии. Здравствуйте, Дарья.

Дарья Митина: Здравствуйте, Роман.

РП: Давайте с Сирии и начнем. Смотрите, какая ситуация: я листаю Твиттер, Фейсбук, и меня удивляет, что наши оппозиционеры как-то всю ситуацию воспринимают, что «Ого, повстанцы давят, тирания рушится…» Люди, похоже, не задумываются, кто может прийти в Сирии на смену Башару Асаду, кто противостоит его режиму, что это достаточно мракобесные, одиозные силы.

Что можно вот этим людям сказать, как их одернуть, ввести в курс дела? То есть что это за война, кого и с кем?

ДМ: На самом деле, все эти «Ура-ура, повстанцы давят» — это, слава богу, крайне редкие варианты. Честно говоря, я их редко встречаю.

РП: Нет, они есть.

ДМ: Сейчас уже редко встречаю подобное, по сравнению с тем, что было раньше. Потому что если, например, проанализировать те же средства массовой информации и социальные сети год назад, допустим, когда действительно казалось, что вот-вот Дамаск падет, Асад уйдет и так далее, то сейчас люди более-менее смирились с реальностью.

А реальность такова, что сирийской правительственной армии… Мы говорим правительственная, а на самом деле это народная армия, потому что она призывная, то есть объединяет все слои населения, все территориальные объединения, все этнические и религиозные группы. Сирия — это не Ливан. Там нет такого разделения ни по этническому признаку, ни по конфессиональному. И армия в Сирии — это срез общества.

И мы видим, что правительственной армии удалось буквально за полтора года создать совершенно убедительный перевес, перелом, при том что ресурсы у нее достаточно ограничены, ведь, понятно дело, армия ограничена собственным народом. А вот повстанцы имеют постоянную ротацию — людскую, финансовую. Сейчас, слава богу, пожиже пошел этот поток, но, тем не менее, он шел стабильно буквально до последнего времени. Идет приток вооружений иностранных, иностранных консультантов.

Сами повстанцы, по всеобщим оценкам (я смотрела разные совершенно источники), где-то на 25 процентов — это собственно сирийцы из различных социальных групп, недовольных той или иной ситуацией в стране, а на 75 процентов — так называемые привозные бандиты. Такой бандитский интернационал со всего мира. Можно встретить в этой несчастной Сирии кого угодно — хоть марокканца, хоть афганца-пуштуна, хоть ливанца, хоть турка, хоть ливийца того же. Известно, что то же самый Бельхадж курсирует, можно сказать, между Ливией и Сирией.

Недавно в России был Махмуд Джибриль — лидер парламентской партии Ливии. Мы ему задавали этот вопрос: почему так много ливийцев поехало воевать в Сирию? Вроде бы Ливия — новая страна…

РП: Дел по горло…

ДМ: Да, дел по горло. Стройте экономику, восстанавливайте хозяйство, там все разбомблено. Так вот, он, конечно, не мог нам ничего удовлетворительного ответить. Но факт таков — сирийская так называемая оппозиция получает подкрепление отовсюду.

Слава богу, сейчас немножко ослабела дипломатическая поддержка — мы не видим уже такого давления ни со стороны Лиги арабских государств, ни со стороны ООН, ни со стороны НАТО.

Хочется уже постучать по столу три раза, но все уже как-то смирились с тем, что в Сирии все будет так, как будет.

Я конечно далека от того, чтобы ситуацию идеализировать — в любой момент ситуация может измениться не в пользу сирийского правительства. Это зависит от очень многих факторов. Но пока, слава богу, оно так.

И если сирийской армии, сирийскому правительству, сирийскому народу хватит времени, когда нет открытой международной интервенции, нет прямого иностранного вмешательства, то мы увидим, что государство справляется с проблемой. И если два года назад казалось, что Сирия обречена, что каток так называемой «арабской весны» никого не пощадит, то сейчас Сирия демонстрирует чудеса долгого сопротивления на очень ограниченном ресурсе.

Притом что страна под санкциями. Россия, например, не может ничем помочь, кроме как консультациями и какими-то материалами невоенного характера, хотя даже с этим проблема. Мы помним, когда посадили российский самолет турки, было подозрение у турок, что мы везем запчасти то ли для самолета, то ли для еще чего-то. Правда подозрения эти не подтвердились, но нервозность ощущается. Хотя реально никакой военной помощи, даже если бы очень сильно хотели, мы не оказываем.

И точно так же с экономикой. Мы видели, что весь прошедший год примерно раз в квартал в Россию приезжала сирийская правительственная делегация во главе с либо вице-премьером по экономике Кадри Джамилем, либо с министром иностранных дел Валидом аль-Муаллемом договариваться о размерах и формате экономической помощи. То есть речь шла, прежде всего, о зерне, о ГСМ (для войны ГСМ очень важны) и о финансовом кредите, который Россия пообещала Сирии. И в августе казалось, что такая договоренность достигнута — в ходе очередного визита было объявлено, что будет кредит и солидная экономическая помощь.

Сейчас уже начало марта. Сирийцы рассказывают нам в ходе очередного визита того же Муаллема, что кредит до Сирии не доехал. Грубо говоря, из Москвы Дамаск не получил ни копейки. Поэтому все эти разговоры западных пропагандистов, что Асад держится только на московских штыках, это, мягко говоря, глупость.

Я, честно говоря, не могу привести никаких данных по иранской помощи. Не потому, что ее нет, а потому что я просто об это не знаю. Очевидно, что какая-то экономическая помощь оказывается. Но в целом можно сказать, что режим Асада себя оправдал — он устоял сам и каким-то образом одновременно даже пытается решать и задачи военного характера, и задачи экономические, что очень и очень сложно.

И вот в ходе как раз последнего визита в Россию Валид аль-Муаллем сказал, что для нас уже очевидно, что мы устояли, и хотя военные вопросы по-прежнему важны, но они отходят постепенно на второй план. То есть сохранятся они как страна и как нация или не сохранятся — это уже зависит не столько от того, как Сирия будет воевать, а от развития экономики — то есть как быстро, интенсивно и самостоятельно они смогут выкарабкаться из экономического кризиса.

А экономический кризис, к сожалению, налицо. Идет инфляция денежная, большие проблемы и со снабжением. В тех регионах, где так называемым повстанцам (я их называю бандитами) удается закрепиться на определенное время, они блокируют подъездные пути и от этого возникают трудности со снабжением. Например, в Алеппо. Сейчас, к счастью, армия уже пробивает эту блокаду.

Но, тем не менее, тактика вот такая. Они саботируют ЛЭП, электрические подстанции, гидроэлектростанции. Грубо говоря, совершают теракт не только против населения, а против, прежде всего, экономических мощностей, подрывая тем самым потенциал собственной страны, в которой они собираются жить. Вот в чем парадокс.

То есть если отвлечься от того, что в их рядах сражаются вольные стрелки, которые нигде не живут — они живут там, где стреляют, — то есть же в рядах оппозиции и сирийцы. Вот они интересно, чем думают, разрушая собственную экономику. Это ведь их страна и им в ней жить по любому.

Но пока ситуация вызывает сдержанный оптимизм. Как будет дальше — зависит от очень много. Еще год назад мне казалось, что все в руках НАТО, все в руках международного сообщества. И если завтра оно Сирию приговорит, то ей настанет конец.

Сейчас же мне кажется, что не все так плохо. Здесь и дипломатическая поддержка Росси и Китая сказалась, безусловно. Потому что мы, к счастью, не повторили той преступной ошибки, которую мы допустили в 2011 году с Ливией, с той резолюцией ООН №1973. Хватило ума и совести больше подобного не делать.

То есть пока есть слабая надежда, что в Сирии все обойдется. Еще раз повторю, если не будет прямой военной интервенции — либо НАТО, либо одной из стран, входящих в НАТО (Турции, например) — то Сирия выстоит.

РП: Спасибо за комментарий. Будем надеяться, что режим Асада как-то устоит, потому что всяко лучше, чтобы была развитая светская страна, а не притон…

ДМ: Дело даже не в режиме. Режим не самоценность. Здесь скорее вопрос в том, устоит ли страна в целом. Поскольку сирийцы надежду на свою стабильность связывают отнюдь не с теми, кто рвется к власти, а с другими людьми.

РП: Ну что ж, во второй части передачи поговорим о другой стране, которая очень близка России. В советское время мы ее называли хоть и презрительно, но это подчеркивало нашу близость — Шестнадцатая республика. Поговорим о братском народе Болгарии. Там все сейчас весело, интересно и есть чему поучиться, наверное.