Эти дни выдались бурными в невидимой паутине наших компьютеров. Пытались закрыть вики-ресурс «Луркоморье», пытались закрыть «Рутрекер», пытались закрыть страничку убийцы Виноградова. И во всех случаях ничего путного не вышло.

Аксане Пановой, шеф-редактору уральского портала Ura.Ru, шьют дело. Даже два. И вымогательство ей приписывают, и мошенничество. Мол, деньги переводила на фирмы-однодневки, а другие деньги брала за положительные публикации и отсутствие отрицательных.

В Москве стартовал пилотный проект платных парковок для автомобилей. Я — автовладелец, я работаю в центре. Значит, это все касается меня напрямую.

Сергея Удальцова решили не сажать, а лишь укоротить поводок. А дальше — по ситуации: если конъюнктура изменится, можно будет и посадить.

Европейский суд по правам человека признал несправедливым процесс по делу бывшего юкосовца Алексея Пичугина и постановил взыскать с России 9,5 тыс. евро как компенсацию морального вреда и судебных издержек.

Случись чего, выйдут ли люди всем миром на баррикады за Сергея Удальцова или нет? Кто его защитит и в каком количестве? У меня особенных иллюзий на этот счет нет. Никакого единого фронта борьбы за Удальцова, к сожалению, не будет. Увы и ах.

Сражение в Химках проиграно. Конечно, там был административный ресурс. Но мы не можем сказать, что двукратный перевес Шахова над Чириковой предопределили именно эти грязные технологии. Проблема в другом.

Нобелевская премия мира присуждена… Евросоюзу. Без отточия тут не обойтись. Потому что бывают решения ожидаемые, неожиданные, курьезные, спорные. А бывают такие, как это.

У Путина, возможно, уже действительно «нет кровожадных настроений» по отношению к Ходорковскому. Но и просто так отпустить его он не намерен. Путину нужно финальное унижение. Чтобы Ходорковский попросил о помиловании.

Владимиру Владимировичу исполнилось 60 лет. И не надо уточнять, какому именно Владимиру Владимировичу.

Отказ Екатерины Самуцевич от прежней команды адвокатов озадачил. Сразу же возникло несколько версий. Хотя сама по себе рокировка не кажется мне чем-то ужасным.